Настоящая

Итак, дождливым и слякотным январским днем, в самый разгар всероссийских новогодних каникул, я, все еще не веря глазам своим, медленно шла по проспекту к центру города. Что же тогда вокруг меня настоящее? Эта бесснежная, безморозная зима? Или бутафорские елки из разноцветных бумажных гирлянд в витринах супермаркетов, украшенные игрушечными тигрятами и надувными шариками? Или бонусные купоны известной фирмы, распечатанные по образу и подобию пятисотенных купюр на случай очередной, теперь уже рождественской распродажи? Или…

Тут, прерывая цепь «философских измышлений», мое боковое зрение выхватило из глубины аллеи женский силуэт, словно летящий мне наперерез, «шаровой молнии подобный». Огненно-рыжая короткая шубка нараспашку, узкие джинсы. Страусиные перья мелированных волос, торчавших во все стороны. Высоченные каблуки и сумка на плече с увесистыми цепями вместо ручек. И вся эта сбруя звонко бряцала в такт ее широкому, уверенному шагу. Через миг пути наши пересеклись. Вдруг «шаровая молния» резко развернулась в мою сторону и с улыбкой приветствовала меня:

– Салют, одноклашка!

– Лилька, неужели ты? Заметила издалека, но не узнала. Это к деньгам. Ты – и пешком! Где же твой «Вольво», продала?

– Угнали, еще летом, – нахмурилась Лилька, – так я на братишкиной подержанной «Тойоте» раскатывала, пока 31-го какой-то урод в меня не въехал. Или я в него – темно во дворе было. А он подшофе. Увидела такое дело — и в крик. Тогда он мне пачку долларов в декольте сунул и целоваться полез, чтоб не орала.

– А потом?

– Я ему говорю: «Пошел ты!» и залепила пощечину. А он и рад стараться. Газанул и растворился в потемках. Даже номер не успела рассмотреть.

– А Сашка твой на это как?

Лилька приподняла брови и вздохнула:

– Сашка? Да мы разбежались еще прошлой весной.

– ??

– Знаешь, надоело все. Ждала, ждала, когда этот будущий банкир «банковать» начнет. Да какой он банкир! Так, клерк, серая мышь. Бухгалтер он и в Африке бухгалтер.

– Лиль, а мне казалось, что на него опереться можно. Умный, надежный такой.

– Как электрический столб! Опереться, конечно, можно, да так и смотри, чтобы током не шарахнуло. И карьерного роста никакого. Десять лет просидел за одним столом в той же должности и при той же самой зарплате. А тут еще командировки, «корпоративки», кризис этот, будь он неладен! Всю жизнь на эти «К» коту под хвост и пустил! Это понятно, что за хорошее кресло в банке хорошо заплатить нужно. А свой бизнес еще куда хлопотнее. Так он мне каждый день дома стал истерики закатывать по этому поводу. А я – и жена, и кухарка, и прачка, и домработница, и мать, и воспитательница для сына. И за все – отчитайся по полной программе.

– Да уж, сюжет известный.

– Вот я и решила сюжетец этот подправить. Разводиться мы, конечно, не стали. Пока. Чтобы ребенка зря не травмировать. Я его отвезла в деревню к родителям – Сашкиным. Они давно мечтали воспитанием внука заняться. А мужа выставила к маме, в полуторку – к моей маме. Она ведь в нем души не чаяла перед нашей свадьбой. Теперь вот непосредственно занимается его воспитанием, а не по телефону. Сама переехала на дачу, затеяла там грандиозный евроремонт – дай бог, к лету управиться. А нашу квартиру трехкомнатную в центре мы сдали. За порядочную сумму. Пока на полгода. Через неделю как раз срок истекает. Если Сашка образумится, все станет, как было раньше. И на работу я устроилась. Пусть не думает, что я собираюсь до конца дней на его лебединой шее сидеть.

– И куда же? Ты ведь столько лет не работала, дома сидела.

– Брат пристроил к себе в офис – менеджером по договорам. Работа как работа. Но ведь все так живут, чтобы мужья содержанками не обзывали. Не пропаду! Ты как? А то все обо мне да обо мне…

Я пожала плечами в ответ:

– Да по-прежнему. Из дома – на работу, с работы – домой.

В это время на противоположной стороне сквера между голыми стволами деревьев промелькнула высокая мужская фигура. Затем мужчина обернулся в нашу сторону и махнул букетом белых цветов.

Лилька как-то по-птичьи встрепенулась, а я не удержалась от изумленного возгласа:

– Это же твой Сашка! Значит, объявляется перемирие?

– Еще посмотрим. А пока надо обсудить на нейтральной территории, что с квартирой дальше делать будем. И потом… Это ведь я так, в «жилетку поплакаться» вздумала. О наших семейных разногласиях никто толком ничего и не подозревает.

В этот момент взгляд ее как будто засветился изнутри – светом надежды или самой жизни… Мы с Лилькой расстались так же внезапно, как и встретились. Она свернула по дорожке в сквер. И они с мужем стали быстро удаляться, что-то горячо обсуждая.

А я как-то совершенно ясно и недвусмысленно вдруг ощутила, что единственно реальным, истинным на этой земле всегда было и остается чувство непотопляемого, природного женского оптимизма. Ведь только на нем держится и вокруг его оси вращается планета со всей выдуманной человечеством философской казуистикой, кризисами, купонами и еще бог знает чем… И это просто замечательно, что мы, женщины, смотрим на мир не глазами, которым не хочется верить, а сердцем, которому не верить невозможно.

В этот самый миг, словно в знак согласия, повалил снег крупными хлопьями, стирая из нашей жизни полутени и темные полосы. А там, впереди, – опять светлое пространство, словно чистый лист бумаги. Вот теперь – зима. Настоящая!