Байки и быль журналиста: Язык мой – враг мой

Кто помнит, в тогдашние времена самым большим дефицитом были книги. В самой читающей (без преувеличения) стране даже многотысячных тиражей художественной литературы не хватало. Зато книжечек с материалами съездов и пленумов было в избытке. Вот предприимчивые продавцы и наловчились давать их «в нагрузку» к приобретаемым томам классиков и современников. Так было и в книжном магазине гарнизона Свинтошув, в Польше (Северная группа войск), где базировался штаб 20–й, трижды орденоносной танковой дивизии.

«Нагрузили» всяческими речами, изречениями и меня. На законные протесты завмагазином ощетинилась: мол, не нравится – не берите. Но я тоже взбрыкнул, и с благословения редактора родилась корреспонденция «Частная лавочка мадам Пономаревой». От командования за принципиальность, разумеется, поощрения ждал, а вышло совсем наоборот. Кто ж знал, что эта самая Пономарева в любовницах у начальника политотдела состоит? Вот мне полковник в приватной беседе и заявил: «Наказывать я тебя, старлей, не буду, потому как формально – не за что, но упеку по замене в такую дыру, куда Макар телят не гонял…»

Слово свое он сдержал: семь суток ехал я с семьей до поселка городского типа «Гвардейский», расположенного посреди пустыни между Алма–Атой и городом Фрунзе (ныне Бишкек). Но нам, молодым–деревенским, и это не помеха: в учебном танковом соединении на службе старался, помимо своей дивизионки, в окружную газету писал. И вот вызвали телефонограммой в штаб Краснознаменного Среднеазиатского округа. В политуправлении узнал, что назначен на майорскую должность в отдел боевой подготовки газеты «Боевое знамя».

Радость? Не то слово! Я ведь капитана только что получил, и двадцать шесть лет со дня рождения только собирался праздновать. Ну как новое назначение (из дыры да в столицу республики) не отметить? Зашел в ресторан «Достык» (до сих пор название помню). А дальше было почти по Высоцкому: «За столом одиноко сидел капитан. Разрешите? – спросил я. – Садитесь…».

Познакомиться мы не успели. И замечательно, что мобильных телефонов тогда не было и в помине. Дело в том, что, изучив меню, заказал я официантке заливной язык. Не удержавшись, схохмил: дескать, смотрите, чтобы был язык молодого, а не старого политработника.

Что тут началось!!! Капитан (ему под сорок было) начал упрекать меня в политической близорукости, в том, что воду лью на вражью мельницу, и что во мне уже созрел Беленко, который на секретном Миге в Японию улетел… Обещал о моих высказываниях лично начальнику политуправления доложить. Знал бы он фамилию, гнить бы мне в дивизионке до пенсии…

Третий случай произошел уже в зрелом возрасте: академию к тому времени успел закончить, в военном вузе почти пять лет преподавал. Но газета все равно к себе позвала. Кто не знает: журналистика не призвание – неизлечимая болезнь…

Итак, год восемьдесят шестой. Самый разгар инициированной нашим земляком антиалкогольной кампании. Во Львове она проходила в весьма извращенном виде: полуграмотные милиционеры, спустившиеся недавно с Карпатских гор, отлавливали у ресторанов «москалей, от которых пахнет». Волокли этих бедолаг в участки, составляли протоколы. Так «под топор» попали многие известные писатели, преподаватели госуниверситета…

Коснулась эта кампанейщина и военных: начальник гарнизона, желая выслужиться, издал приказ, гласивший о том, что офицеры в форме посещать рестораны не имеют права. Мы же, журналисты газеты Прикарпатского военного округа «Слава Родины», ежедневно заказывали в ближайшем кабаке комплексные обеды. Цена – два рубля двадцать копеек. Первое, второе и третье. Дешево и сердито.

И вот в очередной раз ливрейный швейцар на уже оплаченный обед нас не пускает. Показывает копию пресловутого приказа. Вот так и родился материал «Офицерам и собакам вход воспрещен?».

На ковре в политуправлении я стоял вместе с редактором и военным цензором. Будь это в семьдесят пятом, исключили бы из партии и, несмотря на звание подполковника, вновь загнали бы в отдаленную дивизионку. Но времена изменились: КПСС, как и сам Горбачев, стремительно теряли вес в обществе и в Вооруженных силах. Нам всего лишь влепили по выговору…

А язык другом для меня так и не стал. Но о новых случаях я пока помолчу.

Алексей ЛАЗАРЕВ. Член Союза журналистов СССР с 1975 года.