Почему выбросилась из окна ставропольская школьница Оля Писанка?

По словам матери погибшей девочки Юлии Скляровой, Ольга не была беспроблемным ребенком: вспыльчивая, упрямая, своенравная. Но в то же время добрая, общительная и очень ранимая. Самозабвенно любила животных ­ кошки и собаки в доме не переводились. О том, что у Оли в школе большие неприятности, ее мать стала подозревать задолго до трагедии. По утрам дочь стала отказываться идти на уроки, постоянно просила, чтобы ей разрешили остаться дома.

­ Причина оказалась в том, что, по словам дочери, классная руководительница стала относиться к ней предвзято: постоянно придиралась ­ то к внешнему виду, то к поведению, ­ вспоминает Юлия. ­ Прилюдно делала обидные, а порой и оскорбительные замечания. Например, заметив, что Оля на перемене «бесится» с мальчишками, не упускала возможности сделать ей ехидное наставление типа: «Пусть твоя мама для таких целей тебе мальчика купит». Естественно, такие унизительные ремарки оскорбляли Олю.

Стена раздора

Гром грянул незадолго до осенних каникул, когда из школы уволился любимый учитель физкультуры. Оля и ее подруга Наташа решили, что физрука «выжили», и вознамерились отомстить. Вскоре на школьной стене появилась нецензурная надпись. Авторов «граффити» установили быстро. Вызвали родителей девочек в школу, и директор Л. Шатурина поставила ультиматум: забирайте своих хулиганок и переводите в другое учебное заведение. Ни извинения, ни просьбы не применять такие жесткие меры не помогли. Несмотря на то, что шли занятия, девочкам велено было не показываться в школе.

­ Я обошла все ближайшие школы, ­ говорит Юлия Склярова, ­ просила взять мою дочь. Но везде натыкалась на отказ: узнав, что перевод связан с конфликтом, мне везде давали от ворот поворот. Причины были самые разные: одни говорили, что место расположения школы далеко от их дома, другие сетовали на то, что девочка учится на тройки, мол, нам и своих троешников хватает. Конечно, Оля очень переживала по поводу произошедшего. Она почувствовала себя изгоем: замкнулась, перестала выходить из дома, ей было стыдно показываться на глаза своим одноклассникам. Погуляет с собакой ­ и назад. И, хотя я ее и успокаивала, что это не конец света, все обойдется, она меня мало слушала. Увидит, как я прихожу в слезах из очередной школы, куда ее отказались брать, и сама расстраивается...

Потом случилась эта страшная ночь. Днем, рассказывает Юлия, позвонила классная руководительница Оли, поинтересовалась, когда же мы заберем из школы документы. Девочка этот разговор слышала... Вечером Ольга погуляла с собакой и ушла в свою комнату. Среди ночи мать, задремавшая с младшим сыном в детской, заглянула в комнату дочери и увидела, что окно распахнуто настержь, а Олина кровать пуста... Через некоторое время, оправишись от шока, Юлия написала заявление в правоохранительные органы, в котором обвиняла директора школы в том, что своими действиями она довела ее дочь до самоубийства.

Состава не нашли

Впрочем, это резонансное дело, о котором до сих пор судачит весь Ставрополь, грозит закончиться пшиком. Как пояснил следователь следственного отдела по Промышленному району СУ СКП по краю Роман Ширяев, в возбуждении уголовноего дела по статье УК РФ «Доведение до самоубийства» было отказано за отсутствием события преступления. По словам Р. Ширяева, факт незаконного «изгнания» из школы учениц не подтвердился: в ходе проверки были опрошены должностные лица лицея, которые пояснили, что девочек никто не принуждал переводиться в другую школу. Кроме того, пояснил Р. Ширяев, статья «Доведение до самоубийства» предусматривает в качестве вины угрозы, жестокое обращение или систематическое унижение человеческого достоинства, которые толкнули человека на суицид. А никаких подобных «проявлений» со стороны педагогов по отношению к погибшей Оле следователь не установил. Впрочем, смею предположить, что и не очень стремился: по крайней мере, с родителями Оли Писанки после того, как заявление Ю. Скляровой было зарегистрировано, за месяц, который вместо обычных 10 дней был отпущен ему на проверку «для всестороннего и объектиного» расследования , он так и не встретился. Почему? Да потому, что не посчитал нужным.

­ Я опрашивал мать девочки в ту ночь, когда Оля покончила с собой, и я выезжал на место трагедии, ­ говорит Р. Ширяев. ­ И Юлия Евгеньевна ничего мне не говорила про школьные конфликты дочери.

Честно говоря, не удивляюсь. Что вразумительного могла пояснить следователю мать, рыдающая над трупом своего ребенка? Сомневаюсь, что в тот момент она и сама помнила о дочкиных неприятностях.

Молчание в тряпочку

То же самое с незаконным принуждением директора лицея к переводу девочек в другие школы. Следователь этого факта не установил, не распространялись о нем и высокие чины от педагогики, которые, по логике вещей, первыми должны были бы сообщить общественности, что на самом деле случилось в подведомственном им учреждении. Так что это? Непрофессионализм, нежелание «выносить сор из избы» и стремление решить проблему кулуарно? Не поймите, уважаемые читатели, меня превратно ­ я отнюдь не жажду крови сеятелей разумного, доброго, вечного ­ больше, чем они себя сами наказали, их наказать невозможно (надеюсь, все понимают, что я имею в виду). Но подобное прохладное отношение к трагедии, в результате которой наложил на себя руки РЕБЕНОК, выше моего понимания.

Но благо есть в отечестве и надзорные органы ­ грубое нарушение ФЗ «Об образовании» в семнадцатом лицее установила и обнародовала прокурорская проверка.

­ После того как девочки в знак протеста против увольнения учителя физкультуры исписали стену нецензурными словами, в школу были вызваны их родители, ­ рассказала старший помощник прокурора Промышленного района Ольга Корнушенко.­ Девочки признали свою вину, раскаялись, извинились. Родители были готовы за свой счет сделать ремонт, однако директор лицея Л. Шатурина потребовала перевести девочек в другую школу, несмотря на все просьбы оставить Олю и Наташу в лицее. По результатам проведенной проверки было внесено представление начальнику управлении образования администрации Ставрополя В. Зубкову о привлечении должностных лиц к дисциплинарной ответственности. За допущенные нарушения закона виновные лица ­ социальный педагог Г. Гриднева, заместитель директора по воспитательной работе Г. Брескаленко и классный руководитель А.Завьялова ­ привлечены к дисциплинарной ответственности, им объявлены выговоры.

А что же директор лицея Шатурина? Почему ее фамилии нет в списке «наказанных»? Как пояснила О. Корнушенко, в отношении руководителя лицея прокуратура также вынесла начальнику управления образования Ставрополя соответствующее представление. Но применить какие­то меры к директрисе пока невозможно. На следующий день после того, как в лицее побывала комиссия, Л. Шатурина ушла на больничный (характерный «прием» проштрафившихся должностных лиц ­ Ю.Ф.), где и находится по сей день.

Кто виноват?

Впрочем, как считают в прокуратуре Промышленного района, вина педагогов лицея не только в том, что проштрафившихся девочек по сути выгнали из лицея, но и в том, что не держали на контроле семейную ситуацию Оли.

­ С 2003 года девочка проживала с дедушкой и бабушкой, ­ рассказывает О. Корнушенко, ­ которые и занимались ее воспитанием. В феврале 2007 года бабушка умерла, и несовершеннолетняя осталась проживать только с дедушкой. И, в нарушение требований п. 1 и п. 2 ст. 122 Семейного кодекса РФ, должностные лица лицея не сообщили в органы опеки и попечительства, что Оля Писанка живет не с родителями. Не выяснялось, в какое время несовершеннолетняя приходила домой, где находилась ночью, чем занималась в свободные от учебы часы. На протяжении длительного времени не были выяснены основания проживания девочки с дедушкой. В январе этого года Оле исполнилось 14 лет, но мать несовершеннолетней с января по октябрь не принимала никаких мер к получению паспорта дочери. Однако в нарушение требований закона о данном факте не сообщалось в соответствующие органы и не принимались никакие меры к оказанию помощи несовершеннолетней.

­ Врозь с дочерью мы жили всего два года, ­ рассказывает Юлия Склярова, ­ если это можно назвать проживанием врозь. Просто я вышла второй раз замуж, у меня появился ребенок. И, так как квартира была однокомнатная, Олю забрать я не могла ­ ее просто некуда было бы поместить. Поэтому она осталась с моими родителями: там у нее была отдельная комната, где она могла спокойно готовить уроки, школа под боком. Но я общалась с Олей постоянно: всегда посещала родительские собрания, бывала у родителей и дочери почти каждый день, Оля часто оставалась у меня на день­два. Да, я часто уезжала в командировки, как того требовала моя работа, но в городе всегда оставался Олин отец, Вячеслав ­ он тоже немало уделял ей времени. Но никаких конфликтов или обид по поводу моих поездок не было. Единственно, из­за чего мы порой ссорились с дочерью, беспорядок в ее комнате и невыученные уроки.

Потом, рассказывает женщина, умерла бабушка Оли, начались нелады со вторым мужем, и в мае этого года Юлия, забрав младшего сына, переехала в родительскую квартиру, к дочери.

Детский SOS

Впрочем, очевидно, что не отсутствие паспорта и наличие младшего сводного брата (нередко появление в семье маленького ребенка порождает ревность старшего. ­ Ю. Ф.) или конфликт между родителями толкнули Олю на самоубийство. Братишку Оля нежно любила, забирала его из садика, с удовольствием возилась с малышом. Даже просила маму родить еще и сестричку. Отец же и мать девочки даже после того, как расстались, сохранили, не в пример многим семьям, дружеские и уважительные отношения, в чем я смогла убедиться лично, встретившись с обоими. Не принадлежала Оля и к поклонникам «депрессивных» молодежных суб­культур, возводящих смерть в культ. Подростки часто сводят счеты с жизнью из­за несчастной любви, но и это не про Олю.

­ Суицид ­ это типичная реакция подростков на кризисные ситуации в их жизни, ­ говорит психолог Елена Матвеева. ­ Порой сознание ребенка настолько сужено (в психологии есть термин «туннельный свет»), что ему кажется: иного разрешения проблемы, кроме смерти, нет. Весь ужас в том, что часто дети просто играют с жизнью. Они уверены, что смерть имеет начало и конец. При помощи смерти дети стремятся избежать невыносимой жизненной ситуации или избавиться от страха приближающегося за проступок наказания. После «окончания смерти» дети надеются начать новую, счастливую жизнь ­ без конфликтов с теми, кому был адресован их суицид.

К тому же, говорит Елена, подростки редко сводят счеты с жизнью «спонтанно». Большинство из них подают окружающим своеобразные «предупреждающие знаки»: например, ребенок заявляет «лучше умереть», « я скоро умру», «я не хочу создавать вам проблем»; фантазирует на эту тему вслух, слушает музыку с мотивами о смерти; стремится к одиночеству. У него часто меняется настроение; раздает любимые вещи, методично приводит свои дела в порядок, становится агрессивен, бунтует, не желает никого слушать, живет на грани риска, совершенно не бережет себя. И если вы чувствуете близкую опасность ­ отложите все дела и останьтесь с ребенком до тех пор, пока это настроение у него не пройдет. Если вы думаете, что сами не справитесь с желанием ребенка покончить с собой, убедите его обратиться за помощью к психологу. Ведь многие из тех, кто покушается на самоубийство, ­ вовсе не хотят умирать. Они просто утратили способность общаться с миром обычным способом.

Подавала ли эти «знаки» Оля Писанка? Скорее всего, да. Однако ее крик о помощи взрослые просто не услышали...

P. S. Кстати, после того как редакция «СП» обратилась к руководству СУ СКП РФ по краю с вопросом о законности и обоснованности принятого следователем решения об отказе в возбуждении уголовного дела, материалы проверки были изучены в аппарате ведомства. На сегодняшний день решение об отказе отменено, следователю даны указания о проведении конкретных проверочных мероприятий. Ход дополнительной проверки находится на контроле у руководства СУ СКП РФ по краю.