Быть у великого во власти

Обвинителям прошлого:
                Не судите, судимы не будете.
                Из Священного Писания.

Грешна: сужу я и себя, и ближних.
Лишь щепке, что кружится на просторе
По воле волн, свою – иметь излишне,
А мне – подайте прочные устои.

И это – я приму, а то – зачем же?
Как легковесность, оттолкну – плыви же!
Но только всех собак я не навешу
На ПРОШЛОЕ: суди о том, что ближе!

Кто знает, по каким  таким законам
Крушили льдины, на дыбы вставая,
Волной стихии сорванные троны,
Как  будто крыши ветхие сараев?

Не говори: чем троны ей мешали?
Судить стихию – это просто глупо.
Высокое с обыденным смешала
И схлынула, земле оставив трупы.

Когда она сшибала ближних лбами,
Вы не были еще и пацанами.
Что ж в ПРОШЛОЕ бросаете 
		вы камень?
Им 
  БУДУЩЕМУ 
		влепят в лоб
			цунами!
***
Себе
Ты высших смыслов не ищи
Ни в настоящем, ни в прошедшем.
Жизнь, точно камень из пращи,
Летит со свистом  сумасшедшим.

И вечно кто-то будет бит,
А кто-то выиграет битву.
Мир одинаково открыт
И для борьбы, и для молитвы.

И если черен день, как ночь,
Знай, не навек засилье бесье.
А низкий смысл уходит прочь
По высшей грани равновесья.

***
По первому снегу
На плечо мне снежный ком
Прыгнул белой кошкой.
Кто посыпал здесь песком
Скользкую дорожку?

Сладко я еще спала
В теплой спальне нашей,
Как взялась уж за дела
Дворничиха Паша.

Солнце пряча в рукаве,
Споро и торопко,
Как узором по канве,
Вышивала тропку.

Между белых-белых крон – 
Что короны кроны! – 
Раздается крик ворон
И одной – ученой.

Не ворона – соловей,
Набралась культуры:
–  Все у вас как у людей,
Что ж вы,  люди, хмуры?

Отвечаю ей:
	– Да я 
Разве непреклонна?
Правда белая твоя, 
	      Черная ворона!
***
Багровой зрелостью горя,
Среди закатного пожара
Скатилась яблоком заря
На лоб крутой земного шара.

Затрепетал мой сад листвой
И смолк…  
	Отходит день  бесшумно.
И мир объяла весь земной
творца таинственная дума.

На лес, на дол, на зыбь реки
Сошла блаженством 
		Божья милость.
Как в травах дрёмных светлячки,
так в небе звездочки светились.

Светился лик луны, плывя
Едва колеблемый волнами,
И точно грезил, шевеля
Волн позлащенными губами.

И было забытье как сон,
Ненарушимое такое,
Что даже лай далекий псов
Миротворил  не беспокоя.

И как не внять душою всей,
Что в мире есть одно лишь счастье:
Без воли мелочной своей
Быть у Великого во власти.