Отрезанный ломоть

Дом у него добротный, ухоженный. Четыре просторные комнаты, большая кухня. Несмотря на болезнь, порядок отставной полковник в помещениях поддерживает армейский…

– Казарму мою осматриваешь? – Виктор Козлов тяжело опирается на массивную трость. – Вот так и живу. Один. Как сыч. А ведь все у меня было…

Родился он на Ставрополье в конце тридцатых, накануне Великой Отечественной войны. Помнит оккупацию, голод и холод первых послевоенных лет. Тогда ребятишки быстро взрослели. Вот и Витька, окончив четвертый класс, все лето работал в поле: быков погонял, за лошадьми присматривал. Потом все чаще начал пропадать в колхозной кузнице: чумазый здоровяк Гаврилыч приметил любознательного пацана, стал по крохам передавать ему свои профессиональные секреты.

К семнадцати годам Козлов по силе догнал своего наставника: мог всю смену без устали махать тяжеленным молотом, а потом шутя крестился двухпудовой гирей. И в спорте преуспел: был бессменным капитаном сельской футбольной команды, всерьез занимался боксом. «Молодец, – поощрял парня старый кузнец, – в армии тебе такая закалка пригодится…».

Еще как пригодилась! На кроссе – первый. На занятиях по рукопашному бою многим «старичкам» в спарринге с ним несладко приходилось. Через два года (тогда три полагалось служить) поощрили Виктора краткосрочным отпуском. Приехал домой, едва успел с родными поздороваться – сразу к Гаврилычу.

– На офицерские курсы мне предлагают направиться. Как думаешь, соглашаться?

– Конечно, соглашайся: мир посмотришь, себя покажешь. А то будешь, как я, всю жизнь в деревне сидеть…

Время быстро летит. Вот и золотые погоны на плечи легли (на каждом – один просвет одна звездочка). В свою часть вернулся, в командирские заботы окунулся. А там и любовь нечаянно нагрянула: появилась в полковой санчасти молоденькая черноглазая медсестричка Валентина…

Многие офицеры–холостяки пытались за ней ухлестывать. Но она выбрала Виктора. Ну и что, что младший лейтенант? Вырастет. А стать какая – косая сажень в плечах! К тому же, не пьет и не курит…

Почти сразу после свадьбы Козловых перевели на Дальний Восток. Железнодорожный контейнер не потребовался: вещичек у молодой семьи всего–то два чемодана. Повезло – сразу же квартиру получили. Пусть в коммуналке. Но в тесноте – не в обиде…

Сколько их потом будет этих комнаток, комнатушек, съемных углов! Шутка сказать – десять гарнизонов сменили. Виктору–то что: разгрузит с бойцами контейнер – и на службу. А Валентине надо вещи разобрать–рассортировать, уют в новом жилище создать, детишек напоить, накормить, да и муж вечером вернется голодный…

Нет, что ни говорите, а офицерская жена – это не должность, не профессия. Это – призвание! Валентина Петровна к бесконечным переездам относилась спокойно, как к данности. Мужа на службу провожала отглаженным–отутюженным. Детишки чистенькие, опрятные, воспитанные. К моменту очередного перевода в Среднюю Азию – на Семипалатинский полигон – их уже двое было. Так вот: от учителей ребятам грамоты, родителям – благодарности. Хотя Виктор на собрания в школу вообще никогда не ходил. Все, как он сам говорит, на Валины плечи ложилось.

Если бы только на плечи. А тяжеленные сумки с продуктами в руках, а нескончаемые очереди, а работа… Ни дня, за исключением декретных отпусков, без дела не сидела. Госпитали, медсанбаты, гражданские больницы. Аптеке несколько лет отдала. Кстати, тогда ей и предложили поступить в медицинский вуз. Заочно. Было такое учебное заведение, где фармацевтов готовили. Отказалась: «Витя готовится к экзаменам за военное училище. Экстерном. Два студента в семье – много…». Козлов диплом защитил. Без троек. Пошел на повышение. Новый переезд. И новые хлопоты для Валентины.

Жили трудно. Но дружно. Их считали образцовой парой. Другие офицеры после работы шли пивка попить, Виктор – к жене и детям. К спиртному он так и не пристрастился. Но семью ожидала другая беда…

Началось все через пару лет, после того как Козловы перебрались на Ставрополье. Офицерская карьера близилась к завершению, и на малой родине они решили обустраиваться капитально. Военное ведомство средства на дом выделило. Особняк был не совсем достроен, но разве это беда, если у самого руки мастеровые, да и дети подросли – помощники. А уж Валентина как радовалась, как хлопотала.

Отпраздновали новоселье. Тут бы жить–поживать да добра наживать. Ан нет: встретилась подполковнику женщина, молодая, стройная, красивая. Не чета Валентине Петровне, красота которой с годами как–то поблекла. Да и то сказать: не в фитнес–клубах эти годы прошли. Но об этом Козлов значительно позже размышлять начнет. А тогда…

Роман развивался стремительно и бурно. И хотя любовники старательно «конспирировали» свои отношения, шила в мешке не утаишь: городок–то маленький, здесь все про всех знают. Поползли слухи. Дошли до Валентины. Вначале она от злых шепотков отмахивалась, считала их вымыслами завистников. Но потом, возвратившись на пару дней раньше из санатория, застукала мужа в собственном доме, как говорят, «с поличным». Скандала поднимать не стала: просто собрала вещи и ушла. Уже через несколько дней в особняк перебралась счастливая соперница.

С разводом Козловы (по обоюдному согласию) не торопились: как раз в это время «наверх» ушло представление на очередное воинское звание. Узнай командование о семейных неурядицах, полковничьих погон ему не видать. Не спешили расторгнуть брак и позже, все как–то недосуг было. Хотя новая пассия Виктора к этому всячески подталкивала: «Третий год вместе живем, а кто я тебе?». Тот отшучивался: мол, не в штампе дело…

Прошло еще несколько лет. Ушел полковник на пенсию. Выходное пособие и другие сбережения потратил на то, чтобы Валентине Петровне небольшую квартирку купить. Сколько же ей по частным углам маяться? Гражданская жена поворчала, но перечить не смела. Дети к тому времени своими семьями обзавелись. Дочь здесь же в райцентре счастье свое обрела. Сын за границей престижную работу нашел. Словом, все складывалось вроде бы нормально. А потом Козлова настиг удар.

В прямом смысле: случился инсульт, частично парализовавший руку и ногу. Речь стала не совсем внятной. Четко говорить он в конце концов научился. А вот конечности… Многомесячные тренировки ничего не дали. Лекарства тоже не помогли. Вот тогда и стала надежной постоянной спутницей Виктора тяжелая трость.

Что касается другой спутницы, разбившей вдребезги чужую семью, то надежности в ней не оказалось вовсе. Убедившись, что полковник навсегда останется калекой, она заговорила о разделе имущества: «Давай дом продадим, денег как раз на две квартирки хватит. Я еще совсем не старая, вполне могу устроить свою судьбу…».

Козлов долго молчал. Потом грохнул кулаком по столу: «Собирай свои манатки, и пошла к ..!».

Она пошла в суд. С заявлением о разделе имущества. Там гражданскую жену (уже бывшую) встретили неласково: «Брак зарегистрирован? Нет? Так чего же вы хотите?». Повторюсь, городок маленький, все про всех все знают. Знают и то, что в дом «молодуха» не принесла ни копейки. Нигде не работала, тратила со спокойной совестью полковничьи денежки. Из особняка пришлось уезжать.

Виктор остался один. Что с того, что бывшие друзья и сослуживцы частенько навещают? Дочка с внучкой приходят – постирать, полы помыть. С готовкой до недавнего времени сам справлялся. Но недавно поскользнулся на лестнице, два ребра сломал. Месяц в постели пролежал.

– Кто же за тобой ухаживал?

– Валя. Она же медсестра…

Полковник смущенно отводит глаза. А потом, сдерживая рвущиеся из горла какие–то клокочущие звуки, с трудом произносит:

– Все–таки мы, мужики, дураки: что имеем, не храним…

(Фамилии и имена по этическим соображениям изменены).