Ирина Гамазина: Нам разрешалось говорить «я»

Зацикливаться на чем–то одном не в правилах Ирины Васильевны. Творческий багаж заслуженного работника культуры России весом и разнообразен. В каких только жанрах тележурналистики, в каких только проектах не пришлось работать Гамазиной. Но и ее голос дрогнул, когда мы вспоминали молодежную «Программу–7».

– Я очень благодарна всем ребятам за эпоху «Программы–7». Это уникальное время! – заявляет она.

Мы с Ириной Гамазиной ступили на тропу журналистики примерно в одно и то же время. Позже его назовут «началом застоя».

…Вторая половина 70–х. С трибун еще низвергаются рекордные цифры валовки в промышленности, сельском хозяйстве, строительстве, но полки в магазинах полупусты, очередь за молоком приходится занимать в шесть утра, а «колбасные» поезда в Москву становятся притчей во языцех. Построение «развитого социализма» народ воспринимает как очередное надувательство, а лозунги типа «Экономика должна быть экономной» – как пустую болтовню. Культ личности Л. Брежнева перерастает в фарс, но от этого административно–командный кулак становится только тяжелее. На экране ТВ – придуманная, нереальная жизнь, «сделанные» герои. Примиряет с действительностью одно:

Времена не выбирают.

В них живут и умирают.

Ну вот, поди ж ты: времена, оказывается, еще и подправляют. Пусть редко, пусть в какой–то отдельно взятой точке. В середине 70–х такой точкой стала Пятигорская студия телевидения.

В 1974 году телестудию у подножия Машука возглавил Юрий Костенко. В анкету глянуть – типичный номенклатурщик: с младых ногтей – комсомольский карьерист, впоследствии – махровый партийный функционер. На усиление, как водится, направили в ту сферу, где он прежде ни дня не работал.

Но случилось чудо: прикоснувшись к телевидению, замшелый номенклатурщик обернулся прекрасным принцем.

– Юрий Александрович оказался очень увлекающимся человеком, романтиком, – вспоминает Ирина Гамазина. – В телевидение просто влюбился, заболел этим делом. Его не устраивало то, что происходит и на Центральном телевидении, и здесь, на Пятигорской студии. Он хотел, чтобы зрителям было интересно.

Костенко сделал ставку на молодежь. Связался с кафедрой журналистики Московского университета. И вскоре в Пятигорске высадился мощный десант выпускников МГУ. Первым приехал Валерий Перевозчиков. Затем его однокурсники Валерий Агафонов, Ирина Миронова и учившийся курсом младше Игорь Марьин. Гамазина училась еще на курс младше и приехала последней.

– Никого из этих ребят я прежде не знала. Но очень хотела попасть сюда: на факультете журналистики МГУ рассказывали, что в Пятигорске делают необычную программу, что там интересно работать. Перед распределением подала заявление в деканат. Перевозчиков, когда приезжал в Москву, счел нужным со мной познакомиться. Видимо, решил, что я им подойду.

Сегодня на «Программу–7» никто бы особо не обратил внимания. Обычный информационно–музыкальный молодежный журнал, скроенный по рецепту «слоеного пирога». Но в 1975–м его появление произвело фурор. Самое интересное, что форму передачи молодежной редакции придумал лично директор студии. Он же написал первый сценарий, он же предложил заменить профессиональных дикторов на новых телеведущих, которым будет легче найти общий язык с молодежью. Подписав сценарий, Костенко считал себя полноправным соавтором, который несет всю ответственность за передачу. Разделить же с ним лавры и шишки новой программы взялись редактор молодежной редакции Татьяна Рожкова–Кихель, режиссеры Аркадий Лавринов, Лариса Шапран, Инна Хохлова.

– На летучке были такие критерии: говорили ли о вас в трамвае и были ли пустыми улицы города во время эфира, – вспоминает Ирина Гамазина. – Передача, действительно, была очень популярна. Ведущих «Программы–7» узнавали не только на улицах Пятигорска и Ставрополя, но и везде, куда доставал телесигнал из Пятигорска, во многих районах края.

В чем секрет успеха? Да, выходили в 21.30, в самое рейтинговое время (хотя тогда такого термина никто не знал). Да, работали в прямом эфире – и зрители это чувствовали. Да, умудрялись делать клипы со свежей музыкой, которую записывали даже во время трансляций чемпионатов мира и Европы по фигурному катанию.

Но главный секрет в людях, которым было интересно работать. И именно вместе, одной командой.

– Мы, как оркестр, чувствовали друг друга. И даже сценарии любили писать коллективно.

А еще у «Программы–7» была своя, отличная от всех других передач интонация.

– Нам разрешалось говорить «я»: я встретился, я увидел, со мной общались, мне показалось.

Костенко подчеркнуто доверял молодым, зажигал, поддерживал. А где–то помогал держаться в рамках, чтобы не слишком шокировать власть. И все равно, доставалось здорово – прежде всего от краевых чиновников, была даже организована разгромная статья на страницах молодежной газеты.

– Было очень обидно, когда нас ругали, потому что мы искренне старались рассказывать о жизни, о том, что реально важно для молодых. И главное требование – показывать «человека труда» – мы выполняли на все сто. Нам самим было интересно сделать материал о чабане, хлеборобе, доярке. Но в наших сюжетах они получались другими – говорили не только о центнерах и надоях.

Поскольку программа была популярна, к нам с удовольствием приходили звезды, гастролировавшие на Кавминводах, – с легкой ностальгией вспоминает Ирина Гамазина. – В нашей студии записывались и Лили Иванова, и Джордже Марьянович, и Карел Готт. Не говоря уже о таких советских знаменитостях, как Эдита Пьеха, Юрий Антонов, «Песняры». Александр Градский на съемках говорил, что нашими микрофонами он бы даже гвозди в ботинки не стал забивать. А потом, просмотрев картинку с его записью, признал: да, у вас хороший звукооператор.

И все же в 1979–м программу закрыли. А вскоре уволили и Юрия Костенко.

Спустя несколько лет основные идеи, а главное, дух «Программы–7» Ирина Гамазина, будучи уже редактором молодежной редакции, попыталась возродить в программе «Зеркало».

– Пришли молодые ребята, и уже они меня подпитывали. Появились новые технологические возможности. Позже многие приемы, сходные с находками творческого коллектива «Зеркала», всесоюзный зритель увидел в знаменитой программе «Взгляд».

…В 1992 году Пятигорская студия вошла в состав Ставропольской государственной радиовещательной компании.

…В 2004 году Ставропольская государственная радиовещательная компания стала филиалом Всероссийской телерадиовещательной компании.

Сегодня она, как и другие региональные студии, работает в стандартах ВГТРК. То есть ГТРК «Ставрополье» в течение дня отпущено несколько окон эфира, в которые она врезается только новостями. По субботам еще выходит программа «Национальный интерес». От былого размаха региональных телестудий с их многочисленными редакциями и творческими объединениями почти ничего не осталось. Что поделаешь – времена не выбирают…

Вот и новое поколение пятигорских телевизионщиков совсем не то, что было 30 лет назад. Не лучше и не хуже – просто другое. Молодежь пришла на новостной формат. А новости формируют иное отношение к жизни и иное отношение к материалу: более строгое, более конкретное, более жесткое.

Однако и сегодня без энтузиазма, без самоотдачи на телестудии делать нечего, убеждена Ирина Гамазина.

– Наша работа каторжная. Люди все время на колесах, зачастую вынуждены снимать по два–три сюжета в день. Приезжают уставшие, а надо срочно отписывать материал. Это должно быть либо очень высокооплачиваемо, либо безумно любимо. У нас пока – только безумно любимо.

Да, сейчас у региональных тележурналистов не так много возможностей самовыразиться, проявить себя в авторском жанре. И все же…

Над рабочим столом продюсера Пятигорской телестудии Ирины Гамазиной крупными буквами цитата из пастернаковского «Доктора Живаго»: «Фактов нет, пока человек не внес в них чего–то своего, какой – то доли вольничающего человеческого гения, какой–то сказки».

– По–пастернаковски поэтично, но по смыслу очень точно, – убеждена Ирина Васильевна. – Если факт не стал твоим, то он мертвый. Ты должен к нему относиться как к тому, что тебя обогатило. Только тогда твои новости будут отличаться от других новостей.

…На днях в лингвистическом университете, где Гамазина преподает телерадиожурналистику, ее окликнула женщина:

– Я вас вчера видела по телевизору в старой кинохронике. Вспомнила свою молодость, вспомнила «Программу–7». Какое было время!

Дай Бог, чтобы и к нынешним журналистам через три десятка лет кто–то подошел с такими же словами!