«Кент» бывал в Ставрополе

Настоящее его имя – Анатолий Маркович Гуревич. Он был профессиональным разведчиком высочайшей пробы. О его работе знали только Гитлер и Сталин, его лично допрашивали Мюллер и Абакумов, Вальтер Шеленберг посвятил ему целые страницы своих мемуаров.

Если бы Штирлиц в «Семнадцати мгновениях весны» (кстати, по одной из версий, именно А. Гуревич стал прототипом Штирлица) после ареста вернулся в Москву на самолете, прихватив с собой одного из заместителей того же Мюллера, мало кто из зрителей фильма поверил бы в реальность такого сюжета. Но с Анатолием Гуревичем именно так и случилось. Он смог перевербовать на нашу сторону начальника немецкой зондеркоманды. Правда, это не спасло его от обвинения в измене Родине, от суда и советских лагерей, в которых он пробыл в общей сложности 15 лет. Увы, время было жестокое: жертвами режима становились истинные патриоты, беззаветно преданные своей Отчизне.

Анатолий Маркович был человеком удивительной судьбы – героической и трагической. Что важно еще для нас, жителей края, он был связан со Ставрополем, вернее, с одной семьей, которую знают, наверное, все горожане, - с семейной династией моряков-подводников Бурмистровых.

Антонио Гонсалес - первое конспиративное имя А. Гуревича. Под ним он служил во время испанских событий (1936-1939 годы) адъютантом-переводчиком у командира подводной лодки С-4, будущего Героя Советского Союза, ставропольца Ивана Бурмистрова. К этому времени Анатолий Гуревич знал испанский и французский языки, мог общаться и на немецком.

Между командиром и адъютантом-переводчиком установились добрые, доверительные отношения. В иных ситуациях Антонио Гонсалесу (команда субмарины была полностью укомплектована испанцами) приходилось действовать от имени самого Луиса Мартинеса (засекреченное имя командира корабля). Вместе осуществляли они сложнейшее задание – прорыв через блокированный противником пролив Гибралтар.

После Испании их пути разошлись, но в душе каждого остались самые теплые чувства друг к другу. А. Гуревич стал сотрудником ГРУ. Началась полоса жизни, полная приключений и опасностей. На долю И. Бурмистрова в годы войны (это хорошо известно из его биографии) да и после нее тоже выпало немало испытаний. Умер он, когда ему еще не было и 60: сказались последствия тяжелой аварии на подлодке Л-4.

Умер он в 1962 году, а в 1969-м в Ленинграде, на встрече «испанцев» в числе других присутствовал Анатолий Гуревич. Взяв слово, он посвятил свои воспоминания Ивану Алексеевичу Бурмистрову. Через несколько минут к нему подошел высокий, красивый морской офицер, представился:

- Анатолий Бурмистров, сын Ивана Бурмистрова…

Так было положено начало крепкой и искренней, длившейся на протяжении четырех десятилетий дружбе двух Анатолиев, скрепленной общей памятью о дорогом для них обоих человеке. Анатолий Иванович стал самым желанным гостем в доме «теньето де навио» (т. е. лейтенанта флота), не один вечер провели они вместе в воспоминаниях об отце.

Для Анатолия Марковича близкими стали Ставрополь и семья Бурмистровых. К нам в город он приезжал, чтобы вместе с Анатолием Ивановичем открыть памятник Ивану Алексеевичу у школы № 11 на Ташле. Вместе они встречали в Эстонии построенный на верфях ГДР супертраулер «Иван Бурмистров». Последние годы два ветерана чаще общались по телефону…

Незадолго до смерти А. Гуревич подвел итоги своей биографии, насыщенной яркими событиями, в капитальном мемуарном труде с весьма знаковым названием: «Разведка – не игра». В этой книге на 58 в общей сложности страницах (из 500) он упоминает об Иване Бурмистрове…

Похоронен Анатолий Маркович, как мы знаем, на Богословском кладбище Санкт-Петербурга со всеми воинскими и гражданскими почестями.