«Десант из прошлого» ставропольских фантастов

К тому времени я уже работал в издательстве. После моего возвращения из Анголы, где я служил военным переводчиком, Евгений Викторович Панаско предложил мне место младшего редактора. К тому времени мой рассказ «Все вещи мира» появился не только в краевой газете «Молодой ленинец» и альманахе «Ставрополье», но и в московском сборнике «НФ» издательства «Знание». Печатались и еще рассказы, и полагал я себя писателем уже состоявшимся. Поэтому как-то повлиять на литературный процесс в крае (а может быть, и в стране? Или в мире?) хотелось. Пошел я в издательство, работал там, очень не жалею. Хорошее было время.

«А что, - решили мы с Панаско, - слабо нам сборник сделать?» И бросили клич: «Несите, у кого что есть!» Понесли. Местные авторы вдруг воспылали любовью к фантастике. Еще бы: есть возможность издаться, а следовательно, получить гонорар...

По большей части были это все поделки, не стоящие серьезного внимания, поэтому отметать приходилось очень и очень многое. А задумка была шикарная. Факт говорит сам за себя: мы договорились с известным московским художником Кошкиным, предложив ему иллюстрировать будущий сборник, чтобы книга получилась если не выдающаяся, то заметная. Однако дело повернулось так, что больших денег заплатить столичному художнику не нашлось, и от его работы отказались.

Из текстов же набрали кое-что приличное. Принес свою повесть никому тогда не известный Василий Звягинцев. Она называлась, как в дальнейшем и роман «Одиссей покидает Итаку». Великовата была рукопись, и мы всячески старались уговорить автора сократить объем. «Ну урежь ты вот тут, Василий Дмитриевич!» - просили мы. «Хорошо, - соглашался покладистый Звягинцев. - Урежу. Без проблем». И действительно урезал в том месте, где ему показали. Но в другом месте дописывал вставку в два раза большего объема. Кончилось тем, что первая часть его будущего прославленного романа заняла половину сборника.

Юра Несис, который живет теперь в Израиле, поделился хорошим рассказом. Вошли и наши с Панаско произведения.

Но главная трудность заключалась в тогдашней политике Госкомиздата, вернее, в людях, которые имели влияние в этой организации. Писатели они были третьесортные, если не меньшего уровня, но полагали себя великими и считали своим правом «направлять и руководить» литературным процессом в области фантастики. Сидя на высоких должностях, «уничтожать» талантливых авторов возможности имели. Интересные рукописи безжалостно выбрасывались из планов издательств, а если те каким-то чудом туда попадали, тут же писались разгромные рецензии, после которых отрецензированным авторам полагалось, наверное, как минимум бросить писать. Например, сборник Стругацких «Неназначенные встречи» пролежал в издательстве «Молодая гвардия» многие годы. Авторам даже предлагали выплатить полностью гонорар за то, чтобы они согласились не настаивать на издании книжки. Братья наотрез отказались...

Сами же издательские «боссы» выпускали свои скучнейшие морализаторские книжки гигантскими тиражами и соответственно получали за это внушительные гонорары...

Московские главари «фантастической мафии» почему-то решили, что провинция не имеет права выпускать литературу этого жанра. Практически каждая рукопись должна была быть представлена на рецензирование в столицу. Ну а уж там... В общем, рукопись летела в корзину. «Сидите в своем болоте и не квакайте. Нам решать, что читатель увидит».

Ставропольцы осмелились «квакнуть». Рукопись затребовала Москва. Мы тянули время как могли. Сборник был уже отредактирован, отрецензирован по нашей просьбе известными литературоведами А. Бритиковым и А. Балабухой. Оставалось сдать в производство. Не тут-то было. Строгий окрик из Москвы: «Немедленно прислать! Иначе вообще из плана вышвырнем!». Делать нечего, послали. Время шло, деньги, запланированные в бюджете издательства на сборник, потихоньку растекались на другие книги. Наконец, рукопись вернулась. С рецензией (неподписанной) и сопроводительным письмом. Строки из «сопроводиловки»: «…Считаем, что в представленном виде сборник к изданию не готов. Просим обсудить на редсовете с учетом имеющихся рецензий сборник «Десант из прошлого», определив основные направления авторской и редакторской доработки…». Подпись заместителя начальника Росглавиздата В. Кутасова. Ничего не знаю об этом человеке, но осадочек, как говорится, остался.

А рецензия… Мало того что подпись автора на последней странице была криво обрезана ножницами, само содержание заставляло схватиться за голову в изумлении: да, полноте, о нашем ли сборнике идет речь? Может, неведомый рецензент и не читал его вовсе, просто выхватил какие-то цитаты из текста и прошелся по ним с зазубренным серпом?

Мы были в шоке. Всего ожидали, но не такой чуши! Господа, надо хоть каплю совести иметь! Похвалили только рассказ Несиса и несколько моих. Правда, меня, среди прочего, отчитали за то, что действие, видите ли, происходит на юге Африки. Дескать, чего это ты, пацан, пишешь о том, чего не знаешь? Ладно уж, откуда этому человеку было ведать, что я два года просидел в описываемых мной джунглях?

Гораздо сильнее досталось Звягинцеву. «...Много описаний, иногда превосходных, но мало идей, даже гипотез. Идет разработка давно уже найденного другими авторами НФ. Видимо, чувствуя неблагополучие, автор прибегает к спасительным трюкам детективного чтива…». И так далее. Кстати, впоследствии роман Василия Дмитриевича был отмечен многими премиями, а сейчас Звягинцев один из самых издаваемых и читаемых фантастов России.

Но больше всего «раздолбали» повесть Евгения Панаско «Десант из прошлого», кстати, - заглавное произведение сборника. «Как вообще говорить об идейно-художественных достоинствах, если нет ни тех, ни других? Если в повести размером в 5 авторских листов – ни одного удачного сравнения, выстроенного диалога, ни единой стилистической находки. Ощущение, что автор ни разу в жизни не заглядывал в словарь В.И. Даля, что весь «Десант из прошлого» - какой-то подстрочник…». «Произведение... антихудожественно и абсурдно...» «...начинающему автору нужно... вообще отложить перо и заняться самообразованием…».

Сейчас читать все это, ей-богу, смешно. А тогда нам было не до смеха. Мы терялись в догадках, за что же так раздраконили сборник. Только спустя время выяснились причины. Но о них чуть ниже. В общем, тогда все было на грани краха. И в родном издательстве нашлась своя «гнилая оппозиция». Незадолго до описываемых событий в коллектив пришли несколько молодых людей с большими амбициями и задатками дворцовых интриганов. Стараясь подмять под себя издание художественной литературы, они действовали в лучших традициях иезуитов. Чем-то помешал и наш сборник. На заседании редсовета эти ребята высказывались в духе упоминавшейся московской рецензии. То есть так же увесисто, но абсурдно. Вплоть до такого заявления: «Герой повести Панаско работает в Интерполе. А ведь Интерпол создал знаете кто? Кальтенбруннер!». Ребятки «много крови попили» и нам, и прочим авторам, и редакторам. Их давно уже нет в России, и имена их в литературной истории даже Ставрополья, не говоря уж обо всей стране, не оставили следа. И слава Богу… Не хочу и я упоминать их имен в этих записках. Тем более что, борясь за «чистоту русской литературы», они преспокойно свалили «за бугор».

Время поджимало. Издательский план трещал, и сборник был на грани исключения. А что-то менять в рукописи мы категорически не хотели и не могли. И волевое решение принял тогдашний директор издательства Иван Зубенко. Он махнул рукой и сказал: «Сдавайте в производство! Авось обойдется…»

Таки обошлось. Пятнадцатитысячный тираж разлетелся без следа. И санкций сверху не последовало.

Ополчились же на нас в столице по двум причинам. Во-первых, Евгений Панаско, будучи в Москве, откровенно говорил в литературных и окололитературных кругах о засилии «серой фантастики» и ее авторах, членах «фантастической мафии». Ему, естественно, эти речи припомнили.

А во-вторых, когда над сборником начали собираться тучи в Москве, мы обратились к Аркадию Натановичу с просьбой помочь. Он все-таки был известным писателем, а, кроме того, членом Совета по фантастической и приключенческой литературе, по- моему, при Союзе писателей СССР. Стругацкий благосклонно согласился и написал письмо по этому поводу в Госкомиздат. (Копия его у меня, к сожалению, не сохранилась.) Но реакция «из главка» была самая резкая. Стругацких там очень не любили. Просто за то, что они были и хорошими писателями, и хорошими людьми.

Сам же автор рецензии, как мы потом выяснили окольными путями, ненавидел Аркадия Натановича до дрожи. Серенький автор - литературный чиновник - не мог выносить того, что книги братьев любят и читают, а его – нет. Позднее, как-то при личной встрече, я спросил у него: «Зачем же вы такое написали?» Он сделал таинственное лицо и пробормотал: «Так надо было…». Как именно «надо» и кому, мне от него добиться не удалось.

А книга наша вышла. О ней много говорили. Только вот тираж – 15 тысяч экземпляров – что это было для огромной страны? Несколько лет спустя, уже в другие времена, ее переиздали, добавив кое-чего (улучшив или ухудшив, кому сейчас судить?) под названием «Украсть у времени». Но это уже совсем другая история…