Валерия Липнягова - творец нового ставропольского радиомира

Своих ставропольских дикторов и радиожурналистов публика поименно знала. Знала и любила Кондыбко, Егорову, Мысливцева, Лещенко, Рейнгольда, Иодко и многих, многих других. Среди них следует назвать и Валерию Липнягову. Она вела молодежные передачи, была редактором информационных программ, долгое время возглавляла редакцию «Ставрополье индустриальное». Но особую популярность приобрели ее литературно-музыкальные передачи. Наиболее удачные иногда даже повторяла Москва. Это обстоятельство, как рассказывала мне давняя почитательница таланта Липняговой, сбивало ее с толку. Услышав голос Валерии, она так и думала, что «говорит Москва и работают все радиостанции Советского Союза».

По сути дела, именно Валерию Липнягову следует считать творцом этого нового ставропольского радиомира, в котором ожило и заговорило все культурное Ставрополье — писатели, поэты, артисты, художники, музыканты, и не только наши, местные, но и приезжавшие в наш край гости и знаменитые гастролеры. Голос Валерии Ивановны, теплый, домашний, уютный, располагал к общению. Многим слушателям представлялось, что обладатель такого голоса обязательно очень милая, красивая и умная женщина. Так оно было и есть.

Однако не все догадываются о тонком и «небезопасном» пихологизме журналистки. Она ведь тоже воспринимала своих героев сквозь призму их голоса, самой глубинной и подлинной информации о человеке, которую, как в газете, не спрячешь в «бумажные слова». Был в ее практике интересный случай. Она пригласила на беседу известного режиссера драматического театра, человека умного, парадоксального, но, о ужас, он никак не мог разговориться и отделывался междометиями. Какая уж тут передача! «Вам что-то мешает?» - спросила его журналистка. Он мрачно кивнул: «Поставил искусственные челюсти, боюсь начать говорить». «Ах, подумаешь, - засмеялась Валерия, - у меня тоже искусственная челюсть, и ничего, даже на радио работаю!» «Это же меняет весь ход дела», - воскликнул оценивший ее чувство юмора режиссер и нормально заговорил.

У Валерии Липняговой двойной юбилей: пятидесятилетие членства в Союзе журналистов России и день рождения, круглая дата. Между тем с ее «почтенным возрастом» ни она, ни ее муж Павел Афанасьевич соглашаться не желают! Что ж, пусть Валерия Липнягова так и останется нашей радиозагадкой...

...Жизнь, прожитая любым человеком, хочет он того или нет, становится достоянием времени, то есть чем-то нематериальным и уже потому значительным. Жизнь в настоящем состоит из сомнений и вопросов, жизнь прожитая — из ответов. Не все могут их распознать, но это не значит, что ответов нет.

Валерия Липнягова принадлежит к той школе русской журналистики и к тем журналистам, которые, о чем бы они ни писали, ни думали, ни говорили, прежде всего правдиво выражали время, состоящее для них из неслучайных фактов, судеб, событий. Нередко — исключительно знаковых и серьезных в своей сути. Масштабное мировоззрение ушедшей эпохи получило позже название «большой стиль»...

Закончив школу, Валерия поступила в Ленинградский университет на отделение журналистики. Училась с наслаждением, на курсе нередко появлялись такие личности, как Анна Ахматова, Ольга Берггольц, другие. И вдруг Валерия заболела, да как... Какое-то всеобъемлющее воспаление всех отделов сердца. Ее отвезли в ленинградскую больницу, шансов выздороветь было мало. Но как ей помогали все, кто был рядом! Известный в Ленинграде профессор появлялся даже ночами, он и вылечил ставропольскую девочку. Это событие не только одно из самых благородных впечатлений ее жизни, но и ответ старого времени новому.

Закончив университет и выйдя замуж, молодая журналистка попала в новый для себя мир: Дальний Восток, Сахалин, эвенки, нивхи, шахтеры, нефтяники, краболовы, лесники и бесконечные сопки, по которым иной раз она выхаживала километры и километры, чтобы добраться до своих героев. Работала в то время собкором дальневосточной газеты. «Все мы были тогда словно заговоренными романтиками: нас манили далекие пространства, хотелось отыскать самые медвежьи углы, найти на свою голову самые рискованные приключения, участвовать в самых грандиозных стройках... Всерьез волновали мужественные трудовые профессии... В те времена, - после паузы продолжает Валерия Ивановна, - все это казалось таким естественным, даже обычным, но теперь я понимаю, что речь идет о нравственном отношении к труду. Именно оно порождало в нас психологию оптимизма».

На Сахалине Валерия стала матерью. Ждали Нового года и рождения сына, а тут вдруг мужа отправили в срочную командировку. Испортилась погода, завьюжило так, что вернуться ни на собаках, ни на лошадях, ни на вертолете было невозможно. Но надо знать решимость Павла, прошедшего и Финскую, и Великую Отечественную. Он решает во что бы то ни было вернуться и становится на лыжи, хотя впереди 200 километров снежной неизвестности. И по старокаторжанской тропе, засыпанной снегом, как Дед Мороз, появляется перед молодой женой за два часа до наступления 1955 года! Вскоре, после рождения на свет маленького Павла, они вернутся домой, на Ставрополье.

Практически вся профессиональная жизнь журналистки Липняговой прошла в нашем крае, дороги которого она исколесила с восьмикилограммовым магнитофоном на плече. Ее знали руководители всех районов, всех крупных учреждений, заводов и фабрик. В ее домашнем архиве до полусотни почетных грамот и всякого рода наград, в том числе и военных как труженику тыла. Но если говорить проще, люди ее любили, несмотря на то, что она могла сказануть в глаза не всегда приятную правду. Они угадывали в ней журналиста-энтузиаста, способного на любой профессиональный риск. (Сегодняшние радийщики, чтобы снять патетику, говорят веселее - «бешеный экстрим»). Приезжал когда-то на Ставрополье по случаю великого урожая Н. Хрущев. Встреча на стадионе начиналась в 17.30, а в 18.00 на краевом радио уже должны были выйти «последние известия» с живыми голосами участников. Чтобы успеть в считанные минуты подготовить злободневный материал, Валерии пришлось перелезть через два забора!..Передача, яркая и интересная, вышла точно в срок.

А встречи со знаменитостями в дни традиционных для Ставрополья «Музыкальной осени» и «Литературной декады»! Все записи на бегу, а иногда — поздним вечером или даже ночью. Так было с Таривердиевым, Брегвадзе, Фрадкиным, Райкиным. Что удивительно, известные люди тех лет понимали, что у них с журналистами общее культурное дело, капризы были малопозволительны. Больше всех запомнился Аркадий Райкин, который после ночной радиобеседы через пару дней позвонил из Москвы и поинтересовался, как получилась передача...

Какие же еще «эпохальные ответы» приходят из прожитой жизни нашей героини? «Меня очень беспокоит, - ответила Валерия Ивановна, - укоренившаяся в большинстве СМИ «диктатура скандала», создающая образ «отвратительной деятельности»... А когда рефреном на ТВ постоянно звучит напыщенное «ведь вы этого достойны», честное слово, становится не по себе...». Понимая, что это тема отдельного разговора, Валерия Ивановна старается говорить экономно: «В прежние времена каким-то невидимым образом людей объединяла мечта о добром, сердечном мире. Эта мечта еще вернется. В конце концов жизнь людей настолько сложна и драматична, что их труд нуждается и в понимании, и в оправдании, и в поддержке. Так мы, журналисты ХХ века, осознавали свою общественную роль».

Удалось ли самой Валерии Липняговой воплотить в собственной жизни хотя бы кусочек этой мечты о добром, сердечном мире? Конечно, удалось. Несмотря на великое множество всем известных и общих современных проблем, рядом с ней любящий муж, с которым прожито 55 счастливых лет. Сын Павел стал изобретателем и академиком, вырос внук Николай, также нашедший себя в науке, уже подрастает правнук. А в золотых запасниках Ставропольского краевого радио хранятся голоса ее героев, голоса эпохи, голоса людей, верящих в свои мечты.