Алексей Корюкин и его психологический практикум

- Алексей, хотелось бы узнать ваше мнение по поводу одной любопытной ситуации - в последнее время приходится сталкиваться с ней все чаще. В «Ставропольскую правду» обращаются читатели с жалобами на недостатки в работе школ, детсадов, которые посещают их дети, - но письма их, как правило, анонимны, а когда человек звонит в редакцию по телефону, то категорически отказывается назвать фамилию. Говорит: если узнают, кто жалуется, ребенка сживут со свету (задавят двойками, простудят на прогулке и т. д., в зависимости от фантазии родителя). Кстати, и коллеги-журналисты в роли пап и мам ведут себя точно так же... Налицо какой-то необъяснимый страх перед педагогами и странная вера в их всемогущество… А с другой стороны, учителя, воспитатели, с которыми я также общаюсь, в один голос говорят, что статус педагогической профессии упал, что дети и родители их не уважают, в обществе с ними не считаются.

Совместить эти два представления, по-моему, невозможно. В чем тут дело?

- Есть в психологии понятие «тоталитарный объект». Это такая фигура, возникшая в нашей психике на ранних стадиях детского развития. Маленький ребенок еще не может справляться со своими страхами, с собственной агрессией - и все эти чувства помещает в некий пугающий воображаемый объект.

- Это его, по Чуковскому, дети называют «бяка-бояка»?

- Примерно. Следы этих процессов остаются в нашей психической памяти навсегда. Но, взрослея, мы разрушаем эту тотальную всемогущую фигуру, учимся понимать, что монстров вокруг нас нет, как нет и ангелов; что все люди - просто люди с их достоинствами и недостатками (включая наших начальников и учителей наших детей).

Возникновение в массовом сознании тоталитарных объектов - признак кризиса в обществе. Что вполне характерно для переходного периода, в котором мы сейчас находимся. Ведь родители нынешних школьников родились (а многие сформировались) еще в советское время. Общество было устроено патерналистски, человеку не часто приходилось принимать самостоятельные решения. Школа, институт, работа, зарплата - все было определено заранее. Довольно скучно, но зато давало ощущение стабильности. И была идеология, которая объединяла и объясняла, кто друг, а кто враг, что тоже защищало психологически.

И вдруг все переменилось. Появился выбор - но появилась и личная ответственность за него. Где у кого враги, а где друзья, каждый определяет сам. Все это не может не вызывать в людях внутренних тревог, страхов. И зачастую включает архаичные детские реакции - например, тот же поиск угрожающей фигуры. Учитель для этой роли вполне подходит - у него есть какая-то власть над нашими детьми, и он рядом.

- А еще врач, гаишник. Тоже при некоторой власти и рядом...

- Поскольку мы говорим о педагогах, позволю себе сослаться на известный мне пример. В классе, где учится ребенок моих знакомых, недавно по требованию родителей заменили учительницу иностранного языка. Год обучения прошел, а ребята даже толком алфавит не выучили - почему? Родители объединились и задали этот вопрос администрации школы. А можно было, конечно, носить той учительнице конвертики и букетики, чтобы она на уроке «не съела» детей, - тоталитарный объект ведь нужно задабривать...

- А позиция учителей? Они-то почему при таком психологическом раскладе, когда нередко их все-таки задабривают, чувствуют себя чуть ли не жертвами общественных отношений? Только из-за небольшой зарплаты? Но, например, в сельской местности их заработок порой и выше, и стабильнее того, что получают другие.

- Процессы, происходящие в обществе, привели к деидеализации многих понятий. Ушел пафос. Среди деидеализированных фигур оказались и учитель, и врач. «Волшебники в белых халатах» теперь только в телевизионной рекламе. «Учительница первая моя» - только в День учителя. Педагоги очень болезненно переживают тот факт, что их труд перестал восприниматься социумом как миссия. Объявлен сферой услуг. Ведь многие вы-брали эту профессию именно потому, что ощущали ее как миссионерскую. Отсюда их разочарование.

- Ну, мы раньше тоже были не «журналюги», а те, которые трое суток не спят «ради нескольких строчек в газете»... Знаете, я сейчас вспомнила историю с фильмом «Доживем до понедельника». Очень симпатичная, светлая картина. А ведь ее год держали на полке, а когда выпустили на экран, она вызвала поначалу бурю негодования среди педагогов. Просто потому, что они там показаны обычными людьми. Как они общаются в учительской, как «физкультурник» заигрывает с молоденькими девочками-коллегами, как учительница с несложившейся личной судьбой завидует юности своих учениц... Даже историк Мельников в исполнении В. Тихонова, хоть и герой без страха и упрека, но тоже не идеален: в 40 лет живет вместе с мамой и не решается ответить на женскую любовь. Учителя были оскорблены именно этой своей неидеальностью в фильме…

Но тогда как же им договариваться? Родителю, который делает из наставника своих детей «бяку-бояку», и учителю, оскорбленному тем, что под ним больше нет пьедестала и пришлось спуститься на землю… А находить согласие необходимо - во имя ребенка.

- Ответ напрашивается сам собой. Сторонам для этого нужно реально видеть друг друга и себя. Тем же родителям придется научиться взаимодействовать не с воображаемым объектом, а с реальной учительницей.

Когда мы в центре проводим психологические семинары для учителей, они из аудитории уходить не хотят, сидят как вкопанные. А предлагаем мы им понять их собственные проблемы и проблемы их учеников. Говорим: «Вы один раз по-настоящему услышите ребенка, посочувствуете ему - и в школе не случится драки через месяц. Решите у себя в классе одну проблему — избежите десяти через год. А дети вас отблагодарят. Не обязательно деньгами - знаниями, любовью. Если у вас есть миссия, для вас это важно». А она у них есть, эта миссия, у большинства, которое все-таки пришло в школу не для того, чтобы заработать кучу денег, а чтобы помочь детям развиться и повзрослеть, стать умными, образованными.

Отношения ведь тоже подвержены принципу домино: плохое в них порождает плохое, а хорошее — хорошее…