Под этой доброй, теплой крышей…

В снегах Аксаута

Живу в снегах Аксаута. Отрадна
простая мысль, что я живу в снегах.
Леса чернеют. Небо неоглядно.
Клубится на вершинах белый прах.

Занесены сугробами по крыши
геологов дощатые дома.
Никто сюда мне писем не напишет.
Мой мир сейчас – заброшенность сама.

Но, говоря по правде и по чести,
мне все равно – напишет или нет.
Забывших вряд ли радуют нас вести 
и вряд ли ждут они от нас ответ.

И если бы не мысли и печали
о женщине в прозрачном городке,
я б вечно жил вот здесь, где ясны дали,
где чистый ветер веет на щеке.

Письмо в Америку

«Просыпаюсь в чужой стране…» 
                            Нью-Йорк,
                       Наум Коржавин.

Я проснусь, но глаза не открою.
Пусть протянется в полусне
Ощущенье, как жизнь, дорогое,
Что живу я в родной стране.

Но уходит минута… другая…
Понимаю, что надо вставать,
И встаю, пробужденье ругая,
Не желая его принимать.

Телевизор включу. И в душу
Лезет мерзость, тоску неся.
Если песни – нельзя их слушать,
Если речи – понять нельзя.

А недобрые эти присловья
Так и кружатся вороньем:
Не полюбим –
«займемся любовью»,
не родим,
а «детей заведем».

И заводят. Как кислое тесто.
Сам я видел: в просветах листвы,
Словно ведьма, плясала невеста
В платье, вскинутом до головы.

И звучит не усмешкой увечной,
А позорной чертой бытия:
«Кто еще не поспал с подвенечной?»
И жених откликается: «Я!»

Паб, Макдоналдс отныне святы,
Ридерз-дайджест и авеню.
Боже мой! От ушей до пяток.
Я не голый уже, а ню!

На помойках дрожат собаки
от  беспомощной, злой тоски,
наблюдая, как лезут в баки
молчаливые старики.

И на улицах дело в том же:
Под скамейками на траве,
Словно оползни, преют бомжи,
Чуть почесывая в голове.

Да, живу я как будто дома,
Но все явственней чудится мне:
Это я, дорогой мой Нёма,
Просыпаюсь в чужой стране.
                        Москва.

Престижность

Как часто мы тратим
И чувства свои, и умы
На глупое действо,
Что пакостней мысли недвижной,
Когда, пусть невольно,
Но все же потворствуем мы
Тому, что в быту
Называется словом
«престижно».
Престижна икра на банкете,
Венчающем докторский сан,
Андрей Вознесенский,
Почтивший тебя посещеньем.
Престижны знакомства,
В которых то Зам, а то – Сам!
И взлет к небесам,
И в лучах одобренья –
Паденье.
Престижно сменить
Алюминий посудный
На медь,
Наполнить квартиру
Изяществом гнутости венской.
Престижно – 
В Москве
Знаменитого мужа иметь
И маму его –
В первородной глуши деревенской.
Престижность! Такую 
Берешь ты у времени дань,
Такие хоронишь
Без славы усопшие силы,
Что я не с восторгом
Гляжу в незакатную даль,
Где люди красивы,
А цели их невыносимы.
О, я не ханжа.
Как для всех –
Хороши для меня
Уют и тепло,
Красота, а не только пригодность.
Лишь тверже и тверже
Я верую день ото дня:
Престижность – не подлость.
Но очень похожа на подлость.