Письма к ветру

Около полуночи Арина вышла из дома и ахнула: Боже, какая ночь! Тихая, ясная, майская. Акации раскинули над головой роскошные цветущие кроны, белые воздушные гроздья пьянили воздух неповторимым ароматом, от которого сладко кружилась голова.

Где-то высоко среди пахучих веток в два голоса пели соловьи. Пели так, что даже луна заслушалась в восхищенном изумлении. Сегодня она была полнощекая, желтая, а по краям виделись малиновые «яблоки», похожие на румянец молодой здоровой женщины. Небо же казалось удивительно близким, только протяни руку, и пальцы коснутся синего бархата, усыпанного россыпью звезд – ослепительно ярких и манящих.

Ничего более прекрасного в этой сияющей бесконечности просто не существует. Женщина стояла посередине сада, откинув голову назад, не в силах оторвать взгляд от мерцающей красоты. «Надо позвать Виктора», - подумала она. Но эта мысль исчезла так же быстро, как и появилась. Во-первых, муж вряд ли поймет, какого лешего его разбудили среди ночи пялиться на звезды, их и с вечера прекрасно видно, во-вторых, от него крепко влетит Варьке – уже десять минут первого, а ее все нет. Арина и сама сердилась на дочь-десятиклассницу и ее такого же «зеленого» кавалера. Танцы закончились Бог знает когда, а они все до дома не дойдут.

В ветвях к соловьиному дуэту присоединился третий голос. Теперь уже трио выводило изумительные песни, аккомпанировал им легкий теплый ветер, который нежно шелестел молодой листвой. Играючи, он волновал волосы Арины, обдавая плечи холодком. Она присела на лавочку и, прислонившись щекой к бугристому стволу старого дерева, слушала невидимых музыкантов, пока в свете неярких фонарей не увидела две худощавые высокие фигурки. Они держались за руки и весело о чем-то говорили, и даже в полумраке было видно, что они влюблены и счастливы.

«Когда же она успела вырасти?» – спросила Арина сама у себя. Еще вчера пела ей колыбельные, а сегодня именно для нее, Варьки, снизошла на землю ночь, для нее и вот этого Сережки, который очень смутился, заметив маму своей девушки. А Арина не имела к этому сказочному времени уже никакого отношения. Именно об этом думала она, наливая полный стакан холодного молока. Ее Варька хоть и ходит уже в невестах, но спать, не испив молочка, не ляжет. Вот и сейчас, выпорхнув из ванны, дочка залпом осушила стакан и, едва переведя дыхание, спросила:

- Мамуль, сочинение готово?

- Какое? – удивилась Арина.

- Как какое? Ну ты, мам, даешь, я тебя еще неделю назад просила. И что теперь в школе скажу? Конец же полугодия…

Варвара надула губы и недовольная отправилась спать.

- Самой надо писать, - сказала ей вслед мать, а сама потянулась к полочке, где лежала поварская книга, и вытащила тетрадный листок, на котором почерком дочери была выведена тема сочинения: «Письмо – признание в любви». Арина на цыпочках, чтобы не разбудить мужа, принесла из спальни настольную лампу и, расположившись за обеденным столом, начала творить, тем более что спать совсем не хотелось. Неугомонные соловьи продолжали тревожить душу, их трели были слышны через распахнутое окно, за которым в лунном свете волновались гроздья акации. Арина в задумчивости минуту-другую посидела перед чистым листом, а потом несмело написала: «Здравствуй! Сейчас ночь – нежная, как лепестки роз, и пьяная, как молодое вино. Такие ночи случаются только в мае, и утонуть в них может только тот, кто любит. Меня эта ночь напоила допьяна смутной тревогой и непонятным, сладким волнением, а это значит, что я все еще люблю. Люблю тебя»! Наклонившись ближе к бледному свету лампы, женщина писала все быстрее и быстрее, слова, идущие из сердца, ложились в неровные строки: «…Сколько раз, просыпаясь по утрам, я надеялась, что смогла тебя забыть. Забыть омут карих глаз, в котором мерцают янтарные блики. Как же ты на меня смотрел, сколько было во взгляде нежности и восторга! Твои глаза спасали меня от горького отчаяния все это долгое время, что мы не вместе. А еще твоя улыбка. Ты улыбаешься открыто, как ребенок, хотя в ежике коротко стриженых волос давно пробилась седина, а в уголках глаз притаились морщинки. Знаешь, я до каждой секунды помню нашу первую встречу. Когда мой взгляд выхватил тебя из шумной компании друзей, признаюсь, подумала: такой на меня даже не посмотрит. А ты подошел и пригласил на танец. Потом все исчезло – и музыка, и чужой смех, остались только ты, я и детская чистота нахлынувших чувств, хотя у нас самих уже были дети. Когда же тот первый вечер растаял, меня терзал только один вопрос: неужели мы больше не встретимся?! Но ты где-то раздобыл мой телефон и позвонил на следующее утро. Я узнала твой голос с первого звука, и сейчас, десять лет спустя, смогу узнать тебя даже по дыханию, хотя мы украли у судьбы лишь несколько мгновений счастья. Украли минуты настоящей любви. И все же я верю, что Бог нас простил за это. Простил, потому что мы ничего не разбили и никому не причинили боль, никому, кроме самих себя. Ведь, как и день нашей первой встречи, помню день, когда мы решили больше не видеться. Ты и я чувствовали то же, что чувствует сломленный цветок, но у нас были корни, и во имя их мы пережили ту жуткую боль. Теперь в сердце остались только нежность и крошечные искорки любви, которые прячу в глубине души. Сейчас же среди душной полночи эти несносные соловьи да благоухающие ветки акации всколыхнули безумное пламя. И я вновь завидую темноте, которая может обнять твое тело, прижаться к могучим плечам. Как бы сама хотела превратиться в эту темноту или хотя бы стать лунным лучом и прикоснуться к твоим губам! Прикоснуться всего лишь на одну секунду, а потом пусть снова будет утро и я пойму главное: счастье не в том, что эта любовь была, а в том, что мы смогли с нею справиться, разбить на невидимые атомы. Хотя порой мне кажется, что она осталась непобежденной и живет в другом мире, а рядом с ней и часть нас самих. Там мы бродим босиком по лугу, умываемся росой, и я с упоением тону в карем омуте с янтарными бликами. А здесь, в реальности, есть только воспоминания, сны да еще надежда, что завтра проснусь и забуду тебя».

…Арина поставила точку, встряхнула головой, словно сбрасывая наваждение, быстро перечитала написанное и испугалась: перед ней как на ладони лежали ее самые сокровенные мысли, мысли, которые скрывала даже от себя. Не раздумывая, она скомкала ни в чем не повинные листы и сожгла в пепельнице мужа, пепел вытряхнула в окно, за которым уже занимался рассвет. Заварила крепкий кофе и вновь взялась за ручку.

Проснувшись в половине седьмого, Варька обнаружила на своей тумбочке сочинение – письмо о любви к Родине. Взвизгнув от радости, выскочила на кухню. За столом отец пил чай с бутербродами и читал газеты.

- А мама где? – дочка чмокнула родителя в только что выбритую щеку.

- Там, - не отрываясь от страницы, ответил он и махнул в сторону двора.

Варя выскользнула в прохладу утра и сразу увидела мать. Та тщательно подметала белые цветы акации, которые за ночь успел сорвать непоседа-ветер.