Виктор Сухоруков: Мне некогда богатеть!

- Когда вы снимались в фильме «Остров», думали, что он будет иметь такой успех?

- Никто не ожидал такого резонанса. Фильм получил семь «Золотых орлов», награду Патриарха. Почему все говорят об этом фильме? Я думаю потому, что в нашем гламурном, противоречивом, агрессивном мире кто-то вдруг заговорил о совести. Человек, который жрет, пьет, хамит, вдруг затих, испугался и остался наедине с самой совестью. И оказалось, что у совести есть имя - Остров.

- Вы трудно работаете над ролью?

- Всегда мучаюсь. Потому что хочу играть, но не хочу повторяться. Играя, я говорю себе: «Стоп. Я где-то это уже видел, я где-то это уже играл, это кто-то уже делал до меня». И стараюсь сочинять свою роль таким образом, чтобы мне казалось (я могу обманываться!): да, это впервые. Да, этого еще никто до меня не делал!

- Что вы считаете главной работой?

- Всю свою кинокарьеру. Потому что начал сниматься поздно, в 39 лет. За 16 лет у меня набежало 55 картин. И они настолько друг друга цепляют и все принадлежат моей судьбе… И хотя они лежат у меня в папочке, но такое ощущение, что они - яички в корзинке. Или дети в люльке. Только скажи: «Вот это - моя любимая». Все остальные меня «уничтожат».

- И все же у «Острова» в этой люльке особое место?

- Особое. И в кинематографе вообще, и в моей биографии в частности. А все потому, что здесь я сумел сыграть усталость. Вы обратите внимание на мою кинобиографию: везде я взбалмошный, импульсивный, сумасшедший, дрянной, лукавый. А здесь - спокойный. Это - первая роль, где я пытался играть спокойствие. Созерцательность. Умиротворение. Я хотел играть ту тихую-тихую радость человеческую. Оказывается, это так тяжело!!! Успокаивать человека миром труднее, чем ударить его по щекам во время истерики.

- Вы верующий человек?

- Верующий. Но верующий суетно. Верующий сквозь дела, сквозь перебежки, верующий пунктирно. Если заниматься верой серьезно, это отнимает всю жизнь. А я живу в такое время и в такой профессии, что просто надо уходить тогда в монастырь. А я туда пока еще не хочу. Но я знаю, что Бог есть. И мне этого достаточно. Он мне помогал, помогает, и я верю, что он меня еще долго не бросит.

- Откуда такая уверенность?

- Ну представьте, 2 марта я получаю инфаркт. Он меня кладет на Великий пост в больницу. Он меня явно заставляет остановиться. Я до этого был в таком беге, что когда в декабре вернулся к Новому году домой, сел в кресло, то у меня было ощущение, что кресло на колесах: тук-тук, тук-тук… Так вот, в марте Он меня кладет в кардиологическую больницу. И выписывает 6 апреля! На Пасху, которую я уже встречаю дома.

- Вам часто удается расшифровывать знаки судьбы?

- Да. Перед армией, на Пасху, я пошел в церковь. В те годы, когда молодежь в церковь на Пасху не пускали. Это было в Орехово-Зуеве - городе, где я родился. Я стоял у боковой двери храма. А там - милиция, дружинники. Передо мной – огромная ограда, остроконечная. И я себе сказал: если я перемахну через эту ограду, то поступлю в театральный институт. Если не перемахну - не поступлю. И я не заметил, как оказался в церкви. Как я проскочил через этот забор, до сих пор не знаю. Расстреляйте меня - не скажу. Прошли годы. И недавно я опять зашел в этот храм. Он, конечно, стал краше, лучше, но ограда осталась той же. А для меня, теперь уже взрослого человека, она кажется слишком высокой.

И был в жизни еще один такой момент, когда я понял … Не почувствовал, а именно понял, осознал, что я умер. Вот я есть, а меня нет. Эту беду я еще Сергею Бодрову в свое время рассказал. Вот я иду, а мир проходит сквозь меня. И я никому не нужен, не интересен… Это было в 80-х годах. Когда я пил, курил, был выгнан из театра.

- Что для вас подарок судьбы?

- Востребованность. Нет ничего ужаснее, когда тебе кажется, что ты в кризисе, в депрессии, когда про тебя забыли, когда телефон молчит на столе. А потом ты просыпаешься, а тебе говорят: «Виктор Иванович, ждем!» «Виктор Иванович, вы нам нужны!»

- Вы помните то утро, когда проснулись знаменитым?

- Да, помню. Это был июль 2000 года. Моей сестре исполнилось тогда нулевое количество лет, и я решил подарить ей море, на котором она никогда не была. И когда мы пошли на пляж, я понял, что хожу не по берегу моря, а по крылам своей славы. Мне уже не было прохода. Меня накормили орехами, арбузами, черешней. И даже будучи непьющим, в кафе, куда мы приходили завтракать, обедать и ужинать, шампанское не уходило с моего стола. Это было после «Брата-2».

- Где вы сейчас работаете?

- В «Товариществе-814» у Олега Меньшикова и играю всего один спектакль, который в основном ездит по заграницам. Второй спектакль – «Родион Раскольников». Но я в нем пока не играю, поскольку после инфаркта мне его играть тяжело. Вот когда я наберусь сил и энергии. А сейчас снимаюсь в фильме «Без вины виноватые» у Глеба Панфилова. Это классическое кино. Мне еще друзья мои говорили: «Витька, играть тебе Шмагу по Островскому!» И вот я дозрел: играю Шмагу с Чуриковой, с Олегом Янковским, Димкой Певцовым, Альбертом Филозовым, Машей Мироновой. Если б я даже эту роль трижды играл в театре, то все равно пошел бы за этой компанией. Есть роли, за которыми идешь не ради роли, а ради режиссера, ради компании, ради денег, наверное. Хотя я себе этого не позволяю. Некогда богатеть. Надо след оставлять в вечности.

- Когда вы играете роль, много от себя в нее добавляете?

- Все – мое! Тут ни прибавить ни убавить.

- Спорите с режиссером?

- Ни в коем случае! Как можно с режиссером спорить? Когда у него есть идея, концепция… И он меня приглашает на роль. Значит, это его видение. Как я ему скажу: «Ты меня пригласил- это хорошо. А теперь я тебе скажу, как мне надо играть». Это глупость какая-то! Тогда надо браться самому и ставить фильм.

- А были такие мысли?

- Они у меня бывают до тех пор, пока я не вспоминаю о терпении. Я нетерпеливый человек. А режиссер - это носитель тихого инфаркта. Это человек, который умеет терпеть. Нас же надо терпеть, актеров. Мы же нелюди, вот в чем дело. Мы - непредсказуемые существа. Капризные, бесполые…

- Что есть ваша семья сегодня?

- Это я.

- Нормально себя чувствуете в таком составе?

- Очень хорошо. Ну, еще сестра у меня есть. Есть и женское окружение. Так что все в порядке. Только детей нет.

- А хочется?

- Нет. Не хочу.

- Почему?

- Наверное, я уже ушел из того времени, когда хотелось. Не случилось просто. Почему? Да не знаю!

- А в какой среде вы бы чувствовали себя наиболее комфортно?

- В воде. Я бы выбрал океан. Безвылазно жил бы в его глубинах. Было бы для меня космосом какое-нибудь дно корабля…