Ад - удел живых

Как сказал один немалый милицейский чин, главная беда в розыске людей – несогласованность действий региональных подразделений. Гораздо проще «договориться» с коллегами из Ростова или Краснодара об обмене информацией, чем со «смежниками» у себя в крае. Как в воду глядел – редакции пришлось вникать в историю, виноватых в которой, по крайней мере официально, пока не видно.

...Жительница Ставрополя Нина Нестерова пришла в «Ставропольскую правду» со своей бедой.

- Моя мама, 81-летняя Зоя Глебовна, 16 июня нынешнего года пропала без вести, - рассказала женщина. – Мы с сестрой в тот же день обратились в Промышленный ОВД с заявлением о розыске. О том, что тело нашей мамы обнаружили, мне сообщили 25 июля. Оказалось, что нашли ее в Кочубеевском районе, в реке. Я сразу поехала в Кочубеевский ОВД, где настоящим ударом для нас стало известие, что тело нашли больше месяца назад и уже успели похоронить как неопознанный труп.

Хронология событий выглядит так: страшную находку сделали спустя три для после пропажи человека, держали в морге еще две недели и пятого июля захоронили. А еще спустя три недели «нашли» родных усопшей. Так кто же обрек дочерей погибшей пенсионерки на недели мучений в неведении? Кто виноват, что ветеран труда нашла последнее успокоение под табличкой «неизвестная»?

В отделе уголовного розыска Промышленного ОВД Ставрополя считают, что вины их сотрудников в том, что родные пропавшей Зои Нестеровой слишком поздно узнали о ее гибели, нет.

- Через три дня после того, как к нам поступило заявление, мы составили опознавательную карту, разослали телетайпом во все отделения милиции края ориентировки с приметами пропавшей, - начальник отделения Андрей Соловьев показывает мне розыскное дело. – И только 22 июля мы получили из Кочубеевского ОВД ориентировку на установление личности женщины, тело которой было обнаружено 19 июня в Кубани. По всем приметам она подходила под описание пропавшей, поэтому мы сразу поставили в известность ее дочь.

Почему же известие об обнаруженном трупе поступило только через месяц после того, как он был найден, «СП» попыталась выяснить в Кочубеевской районной прокуратуре. Заместитель прокурора района Игорь Бугаенко уверен, что никаких ориентировок из Промышленного района по поводу пропавшей Зои Нестеровой в местный ОВД не поступало.

- Скорее всего, опера из Промышленного разослали их не во все отделы, - говорит он и демонстрирует розыскное дело Кочубеевского ОВД. Действительно, в нем нет ориентировок из Промышленного района. Но Нина Нестерова считает, что слова о том, что «промышлененские» опера кого-то «забыли», мягко говоря, неправда.

- Мне лично, когда я приезжала на опознание, оперуполномоченный зачитывал полученную 30 июня по почте из Промышленного ОВД ориентировку на мою маму, - говорит она. – Когда же я его спросила, почему так поздно они на нее отреагировали, он мне ответил: «А вы знаете, сколько у нас работы?»

Насколько правдивы эти слова, судить не берусь. Но есть в розыскном деле Кочубеевского ОВД один очень любопытный документ – расчет-рассылка ориентировок по факту обнаружения трупа женщины в реке Кубань. В нем указывается, что сведения об обнаруженном теле были направлены в отделения милиции края (и то не во все, а только в пять из них) лишь 13 июля, т. е. спустя почти месяц после обнаружения тела и через восемь дней после его погребения. Причину проволочки так никто из силовиков внятно объяснить и не смог.

Возмущает дочерей погибшей и тот факт, что правоохранительными органами даже не рассматривалась версия убийства их матери. Сами женщины считают, что смерть пенсионерки – дело рук злоумышленников, ограбивших старушку.

И еще одну проблему породила нерасторопность тех, кто занимался розыском пропавшей и погибшей пенсионерки. Дочь пенсионерки получила разрешение от муниципальных властей села на перезахоронение тела предполагаемой Зои Нестеровой, но у нее нет уверенности, что в могиле лежит ее родительница.

- Я опознавала маму по фотографиям неважного качества, - говорит Нина Александровна. – И полной уверенности, что это именно она, у меня до сих пор нет. Я попросила, чтобы провели эксгумацию, и тогда бы я, посмотрев на тело, смогла с уверенностью сказать – моя мама это или нет. Ведь вдруг это просто похожая старушка, а я ее выкопаю и увезу. Но в эксгумации за казенный счет мне отказали, сказали, если хотите, проводите ее за собственные деньги. А это около 30 тысяч рублей, таких денег у нас с сестрой просто нет. Но, если рассуждать по-человечески, вина в том, что мы не имели возможности до погребения опознать и забрать тело, лежит на каких-то конкретных милиционерах. Раз так, то и платить за эксгумацию должны они, а не мы.

К слову, о деньгах. Погребение тела (предполагаемой?) Зои Нестеровой ее дочки оплатили из своего кармана – вернули кочубеевской погребальной конторе «Ритуал» расходы в сумме 2591 рубль. Там женщинам объяснили, что в стоимость услуги вошли гроб, катафалк, облачение для покойницы, вручную вырытая могила и деревянный крест. Но увиденное на кладбище порождает некоторые сомнения. Место последнего упокоения пенсионерки – дальний уголок сельского погоста, где хоронят людей, чьи личности так и не были установлены. На площади размером 2,6 на 1,8 метра (мы не поленились произвести замеры) - четыре (!) могилы, в одной из которых покоится Зоя Нестерова. При нехитрых подсчетах выясняется, что на одного покойника таким образом приходится 1,17 квадратных метра кладбищенской площади. Рядом зияет еще свободное «пристанище» для очередного «неизвестного», вырытое явно экскаватором..

- О каких гробах, в которых якобы хоронят неопознанных людей, может идти речь? - возмущались Татьяна и Нина при виде этого места. – Они их, что, друг на друга ставили? Как можно поверить, что там и облачение, и все, что положено по христианскому обряду?

- Не дай Бог никому оказаться на нашем месте, - сквозь слезы добавляют женщины. – Но мы твердо настроены на то, чтобы найти виновных в том, что нашей маме даже не дали шанса быть похороненной по-человечески.