Податливый

– Не могу, – признавался высокий рыбак, – отказать женщине. Все понимаю, буду возражать, а сделаю так, как она того хочет. Весь гнев в себе перенесу, но… Не верите? Истин крест правду говорю, а если вру, пусть на моих ладонях вырастет шерсть!

Все внимательно посмотрели на его ладони и задумались.

…Страна отмечала юбилей целины. Его, кавалера двух орденов, известного на всю округу, пригласили на празднование в Москву. Ехать он не хотел, но колхозная кадровичка уговорила.

– Езжай, хоть на мир посмотришь. А то в этой Воробьевке Богу душу отдашь и не увидишь Москвы. Тоже мне патриот!..

Жена Наталья, любящая наряды и, кстати, безумно ревнивая, тут же составила перечень покупок и предупредила: «Без них не возвращайся!»

В Москве Иван Иванович побывал на правительственном приеме, на ВДНХ, в Большом театре, на экскурсии по достопримечательностям города и в Останкино, на концерте по заявкам тружеников. Элегантная ведущая подходила к каждому целиннику и просила назвать свое любимое произведение, которое для него должны были исполнить. Названия были отпечатаны на листе бумаги, ведущая водила по нему пальчиком, держа лист и микрофон перед лицом собеседника. Когда очередь дошла до Ивана Ивановича, он вдруг наотрез отказался называть арию из оперы «Кармен». Видно, какая-то необыкновенная мысль сразила его и не давала покоя.

– В нашем селе не любят опер, – заявил он. – Уж если заказывать песню, так только нашенскую – «Ой, мороз, мороз». Ни одна гулянка без нее не обходится, селяне послушают и спасибо скажут.

Ведущая вежливо улыбалась, однако в ее глазах стояла железная решимость. Программа была составлена заранее, и изменить ее она уже не могла.

– Иван Иванович, – обольстительно улыбаясь, сказала девушка, – физически вы здоровый мужчина, горы способны свернуть. На самом же деле, трусишка-зайка серенький! Не можете постоять за себя. Боитесь, какого мнения будут о вас земляки.

Иван Иванович не перенес упрека, в котором была правда. И чтобы не оказаться в глазах красавицы трусом, сдался:

– Пусть будет по-вашему. Арию так арию. Только что мне сказать в микрофон? Она объяснила, скажите, мол, что очень любите арию из оперы «Кармен» и хотели бы ее послушать в исполнении народной артистки Тамары Калининой.

Но тут произошло то, что и должно было произойти. Иван Иванович безмерно разволновался.

– Я очень люблю Тамару Калинину и хочу послушать…

Домой Иван Иванович вернулся с обещанными подарками. Наталья встретила его неприветливо и хмуро. Дети тоже не обрадовались возвращению отца и стыдливо прятали свои глаза. Иван, сдерживая волнение, мужественно прошествовал к столу и выложил на него товар. Малиновое платье, туфли с позолоченными бляшками. Жена в сердцах бросила подарки на пол:

– Так зачем тебя, блудник, посылали в Москву? Что, своих песен мало? Захотелось московских? Послушаешь, что говорят о тебе хлеборобы…

Иван Иванович молчал. И только в полночь объяснился, как дело-то было. Жена поверила, успокоилась, и в доме воцарился мир. Зато в колхозных мастерских, куда Иван пришел на следующее утро, творилось что-то невообразимое. Казалось, вся Воробьевка вышла его встречать. Он и не подозревал, какой популярностью пользовалась в народе ария Кармен… «У любви, как у пташки крылья…» В глазах людей сверкала неподдельная испанская страсть.

– Здравствуйте, Кармен, – протягивали ему руки односельчане и долго-долго трясли его холодную ладонь. Даже очередь к нему выстроилась.

Растерянный Иван Иванович улыбался и лихорадочно думал о том, что же теперь делать: «Мои родители жили в Воробьевке, мой дом в Воробьевке, бежать некуда. Видно, кличку придется носить до самой смерти. А вот сидел бы дома, был бы уважаемым человеком… Эх, Кармен, Кармен…»

Иван Иванович посмотрел на безжизненные поплавки, гонимые серебристой водной гладью, на торжественно задумчивые лица людей и, встряхнувшись, объявил сурово:

– Пора сматывать удочки!

– Ты бы рассказал еще что-нибудь. Уж больно интересно у тебя получается…

– Не могу.

– А говорил – податливый.

– Так это я к женщинам податлив. А по отношению к мужикам… ого-го! Сказал, как отрезал.