Нежнее нежного

"Джимми-уродец, Джимми-вонючка, Джимми – маменькин сынок» – раздавалось в ушах Джима Флэтчера. Он открыл глаза. Мэри мирно спала рядом. Флэтчер стер со лба холодный пот: воспоминания детства беспокоили его все чаще и чаще. Было время, когда воспоминания прекратились, и Джимми считал, что они ушли совсем. Считал неверно. Последние полгода кошмары из детства приходили к нему едва ли не каждый день. Такого детства Флэтчер не пожелал бы даже врагу.

…Они жили в маленьком городке Хоррорвилль, в Северной Каролине. Джимми всегда боялся этого города: ему казалось, что за ним все время следят чьи-то зловещие глаза. Ничего хорошего о своем детстве Флэтчер не помнил, а вот плохое к нему наведывалось постоянно: вечно пьяный отец, избивающий маму; избивающие его самого одноклассники; смеющиеся и тычущие в него пальцами девчонки и так далее до бесконечности. Однако конец всему этому Флэтчер все же положил. Загнанный в угол пятнадцатилетний мальчишка испортил тормоза отцовского «Форда», а полиция решила, что это был несчастный случай, тем более что Морган Флэтчер в тот вечер, впрочем, как и всегда, был мертвецки пьян. Сразу после похорон отца Джимми с мамой переехали. Они купили домик на окраине Финикса, и началась другая жизнь.

Однако благодать и спокойствие никак не хотели поселиться в доме Флэтчеров. Через месяц после окончания Джимом университета тяжело заболела и вскоре умерла мама: сказались бесконечные побои. Для него это был страшный удар. На могиле матери он поклялся, что его семья будет идеальной. Через несколько лет он женился на Мэри. «Я люблю тебя так сильно, как никто никого и никогда не любил», – говорил он ей раз по двести на день. Вскоре Мэри родила ему первенца, которого нарекли Майклом. А еще через пару лет в их семье появился голубоглазый ангелочек. Ангелочка назвали Джессикой. Обделенный любовью в детстве, Флэтчер весь нерастраченный запас нежности и ласки, как вышедший из берегов океан, вы-плеснул на жену и детей. У него была идеальная семья: так считали соседи, так считала Мэри, так считал сам Флэтчер. Все было бы хорошо, если бы не рвущееся из подсознания детство…

Флэтчер взглянул на часы. Без четверти шесть. Пора вставать. Он поцеловал Мэри и пошел умываться. С тех пор, как они с мамой переехали в Финикс, Джим всегда вставал в шесть утра. Час бегал, еще минут тридцать истязал себя в тренажерном зале, и так каждый будний день на протяжении вот уже двадцати лет.

Ровно в 8-30 он вышел из дома. Его уже ждал «Кадиллак» и длинный рабочий день. Джим Флэтчер был владельцем компании «Флэтчерз Тойс». На Уолл-стрит его звали «игрушечным дьяволом» за то, что его компания производила чертиков, ведьм, оборотней, хэллоуиновские тыквы и прочую нечисть. «Кадиллак» подкатил к «Флэтчерз Тойс».

– Спасибо, Боб, – бросил Флэтчер шоферу и сильно врезал ему с левой.

– Да-а, сегодня босс явно не в духе, – выдохнул Боб, потирая подбородок, – значит, многим достанется.

По дороге в свой кабинет Флэтчер пнул охранника, укусил секретаршу и, буркнув «Меня ни для кого нет», заперся в кабинете. После ночных кошмаров он всегда был очень зол. «Сегодня я устрою всем взбучку», – глаза Флэтчера так и искали какой-нибудь предмет, которым можно было бы запустить в секретаршу.

– Синди! – голос Флэтчера заставил секретаршу напрячься.

– Да, мистер Флэтчер, – без тени волнения отозвалась она, но по ее привыкшей к побоям спине побежали мурашки.

– Пригласи-ка ко мне уборщика, как его там…

– Эндрю, сэр, – подсказала Синди.

– Ах да, точно, как же я мог забыть. Так вот, пригласи Эндрю и скажи ему, чтобы захватил с собой метлу и корзинку для листьев.

Эндрю явился через пять минут. Джим поставил его в угол, приказал оголить торс и надеть на голову корзинку, а потом бил метлой по спине, пока метла не сломалась. Эндрю не произнес ни звука.

– Эндрю, ты просто супермен какой-то! – Флэтчер был в восторге. Работать сегодня ему уже не хотелось. «Пожалуй, стоит прокатиться с Мэри по магазинам, а потом сходить с детьми в зоопарк, – подумал он и покинул кабинет, оставив Эндрю наедине с пачкой стодолларовых банкнот и окровавленной спиной.

Джим Флэтчер устраивал такие «праздники» своим подчиненным уже целых пять лет. Невероятных трудов ему стоило подобрать коллектив, на котором таким образом можно было вымещать зло. «В

«Флэтчерз Тойс» случайных людей не было. Джим разработал специальную систему приема на работу. Главным критерием попадания в «семью» «Флэтчерз Тойс» было отсутствие семьи, родственников и, желательно, друзей. Система, кстати, никогда не давала сбоя. Никто не жаловался и не обращался в суд, напротив, люди всеми силами держались за свое рабочее место. В эпоху массовой безработицы очень трудно было найти в огромном городе высокооплачиваемую работу, тем более, если у тебя нет ни образования, ни рекомендаций. Синяки, царапины, ушибы служащие считали нормальной платой за щедрое жалованье.

Ну а если мистер Флэтчер бывал очень зол, то устраивал корпоративные вечеринки: много выпивки, много разнообразных закусок и совсем немного, но на всех, ЛСД. Обычно все наряжались в дурацкие костюмы и собирались в закрытом клубе, принадлежащем «Флэтчерз Тойс». Обязательными атрибутами такого мероприятия были мордобой и сексуальные извращения. Сам Джим Флэтчер в оргиях участия не принимал, зато всегда внимательно наблюдал за происходящим. Утром наиболее «натруженных» ждала головокружительная премия, а если Флэтчер был очень доволен, то и отдых на островах.

После этих вечеринок Джим возвращался домой усталым, но успокоенным. В такие моменты он был особенно нежен с женой и детьми. Так продолжалось бы, наверное, еще много лет, если бы не одно «но»…

В ночь с первого на второе ноября Флэтчеру приснился сон, в котором отец привязал маму к кровати и истязал ее у него на глазах. Маленький Джимми пытался заступиться за нее, но был жестоко избит, и связанный, с засохшими на щеках слезами, вынужден был смотреть на извращения выжившего из ума пьяницы, нервно покусывая от собственного бессилья губы.

Флэтчер проснулся с привкусом крови на губах и осознанием собственной беспомощности. «Ну, уж нет, – решил он, – я больше не беззащитный мальчишка». Джим так резко вскочил с постели, что разбудил Мэри.

– Что-нибудь случилось, дорогой? – спросила она, приподнимаясь на кровати.

– Любимая, прости меня, я тебя разбудил? – в глазах Флэтчера застыла вина, смешанная с неизвестной для Мэри нескрываемой агрессией.

– Ничего страшного, с тобой все в порядке? – Мэри старалась не подавать виду, но была очень взволнована.

– Да-да, все нормально, просто плохой сон, – задыхаясь, выговорил Джимми и поспешно удалился.

Понимая, что уже вряд ли уснет, Мэри, все еще с учащенным пульсом, пошла принимать душ. «Успокойся, детка, – говорила она сама себе, Джимми вернется с пробежки, вы поговорите, и все будет хорошо».

Однако спокойствие не пришло, да и Джимми с пробежки не вернулся. Сегодня он вообще не бегал. Он запрыгнул в свой «Феррари» и растворился в утренней дымке. Часа два Флэтчер сидел на берегу, глотая брызги волн, слезы и судорожно сжимая в руке пистолет.

– Мама, я убью всех этих извращенцев! – прокричал он.

Через минуту его «Феррари» уже летел к «Флэтчерз Тойс». Фигура босса, прямо-таки излучающая ненависть, пронеслась сквозь ряды подчиненных, тела и лица которых еще помнили «Хэллоуин».

Таким Джима Флэтчера никогда не видели. Вслед за ним в «Флэтчерз Тойс» вошел страх, да так и остался на лицах, в глазах и в заметно потяжелевших сердцах.

Минут на десять воцарилась гробовая тишина.

– Синди! – насыщенный злобой голос прокатился как снежный ком.

– Да, мистер Флэтчер, – не слыша себя, пролепетала она.

– Зайди ко мне! – Синди готова была поклясться, что с ней разговаривает сам дьявол. С трудом встав из-за стола, на ватных ногах она двинулась к кабинету Флэтчера, словно кролик в пасть к удаву.

– Раздевайся, – приказал Флэтчер, не поднимая глаз от какой-то бумаги, едва за Синди захлопнулась дверь. Непослушные пальцы нехотя начали стаскивать одежду.

– Снимай все, Синди…

– Вот так хорошо, умница, – сказал Флэтчер, наконец-то подняв глаза.

Взгляд его вскользь пробежался по Синди, видимо, чтобы еще раз убедиться, что на ней ничего нет, и ушел куда-то влево. Синди машинально посмотрела туда же и увидела что-то похожее на древнее орудие пыток. Она хотела за-кричать, но не смогла.

– А чего ты так испугалась, Синди? Это же просто кол. Его не нужно бояться, на него нужно садиться. Садись на него, Синди. Садись.

Синди вдруг очнулась.

– Нет, мистер Флэтчер, умоляю вас, не надо, не сажайте на кол, я же умру, – Синди упала ему в ноги и стала целовать туфли.

– Синди, ты все равно умрешь. Садись на кол или я тебя застрелю, – чеканя слова, произнес Флэтчер, отшвыривая секретаршу от себя и доставая пистолет.

– О, боже, нет, мистер Флэтчер, пожалуйста, нет, – умоляла сквозь слезы Синди, – ну хотите, избейте меня, изнасилуйте, как вам захочется, все что угодно, только… только не это…

– Садись на кол, Синди, – Флэтчер уже не говорил, он кричал как обезумевший.

Содрогаясь от ужаса, Синди застыла на полу, не в силах даже пошевелиться.

– Ну, хорошо, – Флэтчер перешел на шепот, – ты сделала свой выбор.

Он приставил пистолет к ее виску, Синди зажмурила глаза и приготовилась умереть. Прозвучал выстрел. Флэтчер упал. Синди открыла глаза и разрыдалась. Из стенного шкафа вышла Мэри.

– Несколько месяцев назад я случайно нашла видеозаписи в домашнем компьютере Джима, – сказала Мэри. – Сначала я подумала, что он просто извращенец. Но сегодня утром поняла, что он сошел с ума, и очень испугалась за себя и детей… Боже, скажи, за что, ведь все так хорошо начиналось…