Декабрьская ночь

В бесстыжем свете полнорожей луны на столе, в помятой алюминиевой солдатской кружке, прикрытой грубо отломленным куском черного, ноздреватого, пахучего хлеба, тускло бликует водка.

Сквозь ночную тишину пробивается откуда-то из высокого неба гул самолета, сонный и какой-то домашний, еле уловимый. Не бьющий по нервам и ушам, а убаюкивающий, не несущий в себе угрозы.

Двадцать шесть лет назад ревущие турбинами самолеты заставляли нас двигаться быстрее, разгонять застывшую на холодном воздухе кровь, ладнее подтягивать лямки вещмешков, плотнее прижимать к груди автоматы и придерживать штык-ножи с подсумками, чтобы не мешали втискиваться по звенящему под новенькими каблуками сапог трапу внутрь крылатой машины.

«…Высоко неси честь и достоинство гражданина СССР, будь безупречен в своем поведении, добросовестно выполняй свои обязанности. Удерживай от поступков, порочащих честь и достоинство советского человека, своих товарищей. Развивай у них чувство дружбы и интернациональной солидарности с народами Афганистана…»

Это из памятки воину-интернационалисту. Пробегаю глазами строчки, отпечатанные на четырех пожелтевших хрупких страничках, закрепленных в покоробившуюся картонную корочку.

«…Советский воин! Будь безупречен в поведении, свято храни интернациональные традиции отцов и старших, будь надежным стражем безопасности и территориальной целостности ДРА и южных рубежей нашей Родины…»

Где они сейчас, интернациональные традиции отцов и старших?

Пью первую стопку в честь армии, которой не стало. Где это было, у кого: «Слава павшему величию!»? Не помню…

У меня нет сегодня на столе разносолов, только тушенка из взрезанной ножом консервной банки, черный хлеб, солдатские сигареты, водка.

Прижимая плечо к плечу, еще не знающие, чем нас встретит афганская земля, мы летели, понимая важность нашей задачи, чувствуя, какую ответственность возложила на нас Родина.

Еще бы! Быть стражем безопасности и территориальной целостности целой страны!

Нам казалось, что на нас смотрит весь Афганистан с надеждой и мольбой о помощи… Так нам казалось…

И я пью вторую стопку за разбитые в пух и прах наши иллюзии, иллюзии наших командиров и замполитов.

Мы, молодые солдаты, принявшие присягу, действительно были готовы выполнять приказ и защищать собой чужую землю без колебаний, без сомнений. Вот только чужая земля так и осталась чужой для Советской Армии.

Странная республика Афганистан.

В конце 70-х - начале 80-х она представляла собой удивительный симбиоз Востока и Запада, с изрядной примесью советского социализма. Это была страна, в которой сочетались восточные дуканы и коммунистическая партия. Удивительно было видеть женщину в чадре, одетую по всем мусульманским канонам, и рядом - по-европейски выглядевшую афганку. Обе, спеша по своим делам, не обращали ни на кого внимания.

Жуткая нищета населения и самая современная электронная техника в магазинах.

Самое настоящее восточное гостеприимство и зверская жестокость душманов к пленным советским - «шурави».

Голова начинает гореть, а я вспоминаю еще множество противоречий, которые и сейчас не дают мне покоя.

Припоминаю лица и имена погибших ребят и встаю с третьей стопкой в руке. Меня бьет дрожь - разыгрались нервы. Знаю, что мне никогда от этого не уйти, никуда не спрятаться.

И я понимаю, что мне теперь всегда будет этого не хватать. Моей армии, моих друзей, Афганистана. И для меня навсегда останется особым днем 23 декабря 1979 года, когда, сидя плечом к плечу внутри самолетов, сороковая армия входила в историю моей страны как Ограниченный контингент советских войск в Афганистане.