Дети войны

…По селу пронесся слух – немцы вырезали партизан, и их тела фашисты затащили в какую-то хату, чтобы все видели, что ждет каждого, не признающего новую власть. Люди бросились туда – вдруг в хате кто-то из своих окажется. Мы с сестрой тоже побежали. Я, как самая маленькая, протиснулась среди ног взрослых и увидела страшную картину – расчлененные тела нескольких человек (отдельно голова, руки, ноги) - зрелище невыносимое. Вдобавок ко всему – вопли женщин, их пронзительные голоса. Детское восприятие дало сбой – у меня и еще у одной девочки началась удушающая рвота, потом последовала двухнедельная болезнь и предсказание, что я не выживу. Прослышав об этом, несколько старушек пришли меня хоронить. Но я выжила…

* * *

…Регулярные части Красной армии ведут бой за освобождение села Урожайного от захватчиков. Идет стрельба, но какая-то неуверенная. Из окна нашего дома (в центре села) видно, как немцы, прячась за стены хаты напротив, подтаскивают пулемет, который, наверное, начнет скоро строчить по нашим. Мой шестнадцатилетний брат потихоньку пробирается во двор, а потом бежит в сторону наших солдат и сообщает им, где немцы установили пулемет. Не знаю, помогла ли бойцам эта информация, но части Красной армии оккупантов из села прогнали.

* * *

…Конец 1942 года. Зима. Где-то на Ставрополье еще шли ожесточенные бои, но Урожайное уже было освобождено от захватчиков, и дети почти сразу же пошли в школу. Я в их числе – в первый класс. Для меня этот факт самый знаковый – до полной победы еще было более двух лет, а в стране уже думали о будущем. У меня сохранилась фотография тех лет – рядом с сельскими ребятами дети эвакуированных из Ленинграда. Разные по возрасту, плохо одетые и, насколько помню, почти всегда голодные. Нежелающих ходить в школу не было. На весь класс – один букварь, который Анастасия Федоровна, моя первая учительница, каждый день передавала поочередно всем первоклассникам. Писали на газетах. Я была в числе счастливчиков, ибо выводила первые буквы в чудом сохранившейся полутетрадке. Поместили нас не в прежней кирпичной школе (там было все разбито и очень холодно), а в длинной мазанке, которую отапливали соломой, сжигая которую готовили в чугунном казанке и похлебку для детей. Ели тут же, за длинными столами, служившими нам партами. И все равно мы выжили. Выжили, чтобы помнить обо всем, что прибавляет нам сил и сегодня. Как сказал умный человек, у народа без памяти о прошлом нет будущего. А мы очень хотим, чтобы оно было.