Если Иисус не человек, мы не спасемся</p>

Испытанное потрясение долго не позволяло говорить об этом фильме. И только теперь, когда оно немного улеглось, можно задать сакраментальный вопрос: зачем были поставлены «Страсти Христовы»?

Молодой священник отец Дионисий Холодов, приехавший работать в Ставрополь из Петербурга, рассказывал о своем питерском просмотре этого фильма. Шел дневной сеанс, зал был заполнен молодежью. Смех, раскованные шутки, поп-корн. Но вскоре наступила глубокая тишина, перешедшая в общий плач. Мальчишки и девчонки побросали свой поп-корн и, не скрываясь, всхлипывали, буквально обливались слезами...

Гибсон - не первый, кто обратился в кино к теме Христа. Потому-то на него и легло бремя вселенского недоверия. Все прежние попытки в лучшем случае прошли незамеченными, а фильм «Последнее искушение Христа» был осужден церковью как святотатство. И вдруг католическое и православное духовенство, за теми или иными исключениями, приняло работу Гибсона. И все же у многих из нас внутри что-то сопротивлялось: Америка - об Иисусе Христе? Милые, побойтесь Бога...

Надо признать: Мэл Гибсон - прекрасный актер с детской, открытой душой. Пожалуй, это и есть необходимое условие, чтобы выстрадать собственное переживание евангельской истории. Если никто до Гибсона ничего подобного не сумел сделать (и уже не сделает после), значит, мог только он один. К счастью, не великий всемодный режиссер, а просто очень набожный человек, отец многодетного семейства.

Люди, хорошо знающие Евангелие, понимают, что означают двенадцать последних часов земной жизни Христа. Нечеловеческие страдания, безмерную боль, муку крестную. Распятие. Но терновый венец в реальности - что мы знаем об этом, вглядываясь в репродукции с картин Веронезе, Рембрандта, Тициана?.. Картины не кровоточат, не кричат, страдания Иисуса на них торжественно красивы, скорбно эстетизированы. А есть свидетельства иного рода. Одно из них - Туринская плащаница, которой Иосиф из Аримафеи обвил снятое с Креста тело Богочеловека. Научным исследованиям уникальной ткани сто лет и конца им не видно...

В своем фильме Гибсон научно точен, изображая историческое время и вневременное евангельское пространство: закрытый двор претории, низкий столб для бичевания с кольцом для рук, пыльные плиты и жадно-грубое веселье солдат. Страшное изуверство перед распятием проводилось в те времена с таким коварством, что получило название «близкой смерти». Плащаница запечатлела 98 ударов плетьми со свинцовыми шариками на концах. Каждый удар хлыста на экране приходится по нашему сердцу...

Мэл Гибсон, думаю, пошел по единственно возможному пути: нам дано пережить страдания той части Божественного существа, которая в нем от человека. А что сверх того, заключено в евангельском слове, в молитве, в богослужении. По разным свидетельствам, люди, впервые задумавшиеся о Христе, обращаются к нему только как к Богу. Человеческое для них в нем как бы приглушено. Святые же отцы говорили: если Иисус не человек, мы не спасемся. Знание о том, что в своем земном воплощении Христос был человеком, закреплено на V Вселенском соборе: все в нем было как у человека, кроме греха. Совершенный Бог и совершенный Человек.

Кажется, человеческое в Христе дает право художникам обращаться к его земной истории, но и налагает величайшее обязательство помнить о том, что у Иисуса Христа не было не только греха, но и греховных помыслов. Фильм Гибсона целомудренный, в нем существует иерархия ценностей - безгрешный Христос и греховные люди. В одном из них, Понтии Пилате, заключен образ не только бывшего, но и существующего человечества. «Я есть путь, правда и жизнь», - отвечает Христос римскому прокуратору Иудеи. Но Понтий не понимает его. «Что такое правда?» - спрашивает он позже Клаудиу, свою жену. «Если ты сам не слышишь правду, никто тебе этого не объяснит», - отвечает ему она. И все-таки он видит «свою» правду. Он догадывается, что человечество в лице толпы выбирает себе будущее - не святого Христа, а бандита Варраву, не Бога, а дьявола. И... «умывает руки». Еще один персонаж вызывает современные ассоциации - Иуда Искариот, за тридцать сребреников предавший своего учителя, которого не сумел полюбить. Прощения ему нет не потому даже, что предал, как это ни печально, а потому, что прежде этого он уже был обучен Христом истине и предал Истину, Правду, Путь...

Задача фильма и очень скромная, и очень важная: дать нам возможность во всей глубине человеческого сострадания пережить реальное историческое событие. Пока мы помним о Христе и любим Его, у нас есть христианство. На большее искусство претендовать не может. Не может заменить собой молитву, таинство, благодать. Именно поэтому режиссер не стал развивать тему воскресения Христа, а только упомянул о нем. Вторгаться в это явление кино попросту не имеет права. Можно вспомнить еще и о том, что восприятие страстей Христовых в католичестве определенным образом отличается от восприятия православного. В первом случае акцент сделан на страданиях Иисуса. В смиренномудром православии силен мотив воскресения - Пасхи. Но, размышляя о фильме, важно помнить, что представленные в нем события происходили за 11 веков до разделения христианской церкви.

Вот почему не хочется заниматься богословским толкованием. Для этого, по крайней мере, нужно быть богословом. Однако художественный фильм представлен миллионам «простых зрителей». Не потому ли в Америке на Мэла Гибсона было оказано беспрецедентное давление? Лидеры еврейской общины обвинили его в предвзятом изображении евреев, на что он ответил: «Борьба добра и зла не знает культурных и расовых границ. Бог стал человеком, и люди убили Бога. - Это истина, которую я не могу скрыть. Но это не значит, что грехи прошлого хуже грехов настоящего. Христос заплатил за все наши грехи...».

Cамое поразительное в этом фильме то, что его невозможно воспринимать как фильм. Кажется даже естественным, что память не стремится удержать имена актеров. Это чувство усиливает живое звучание мертвых языков - арамейского и латинского, на которых двадцать веков назад говорили участники этого вселенского события. Краем глаза успеваешь заметить в титрах несколько южнославянских фамилий и название кинокомпании «Икона»... Аргументы, чужие мнения, споры - все отступает в конце концов перед мощным живым чувством, которое пробуждает этот фильм, мучительный и светлый одновременно.

Распятие и воскресение. Центральное событие в истории человечества, так повлиявшее на жизнь верующих и неверующих людей. Христа распяли, но в мире появилось добро. Лозунги свободы, равенства, братства, требование социальной справедливости, прав личности и достоинства человека - все это появилось как плод христианского понимания жизни и совершенно невозможно вне его. Но почему мир скользит в бездну зла? Почему никто никого не любит? Потому что большинство согласились осмеять самоотверженную любовь Христа. Христианство превратили в миф, Христа - в красивый образ, так нам удобнее. Но историю человечества выдумать невозможно. Фильм Мэла Гибсона переносит нас в реальность. Когда это понимаешь со всей силой очевидности, говоришь себе: если это правда, то правда и все остальное в Новом Завете - что было с Христом и что будет с нами... Впрочем, сильнее всех слов переживание о Человеке, вызванное к жизни фильмом «Страсти Христовы», каждый объяснит себе сам...