Анатолий КУЛИКОВ: Кто виноват? Бедность!

В минувшую среду президент России Владимир Путин внес в Государственную Думу поправки в этот законопроект. Он предлагает уточнить статус федеральной антитеррористической комиссии. Еще одна поправка о том, как вводится режим контртеррористической операции и какие силы к ней привлекаются. В. Путин предложил также исключить статью об ограничениях для журналистов в зоне таких операций. И добавить другую – о том, что Вооруженные силы могут выполнять задачи по борьбе с терроризмом и в нашей стране, и за пределами России. Обо всем этом в эксклюзивном интервью «Ставропольской правде» рассказывает генерал и депутат Анатолий КУЛИКОВ.

Он хорошо известен читателям нашей газеты. Был избран депутатом ГД РФ по 54-му Петровскому округу. Затем прошел в Думу по партийному списку «Единой России». По инициативе и при непосредственном участии А. Куликова разработаны и приняты десятки законопроектов. Сейчас наш земляк, заместитель председателя думского комитета по безопасности, возглавляет рабочую группу по подготовке проекта закона «О противодействии терроризму». В свой предыдущий приезд на Ставрополье мы – среди прочих – обсуждали и эту проблему (см. «СП», 16.11.2004 г. «Началась третья мировая война»). Через месяц, 17 декабря, проект закона был принят в первом чтении. Сейчас идет доработка, и закон, как считает Анатолий Куликов, уже в марте может быть принят сразу во втором и третьем чтениях.

- Анатолий Сергеевич, в чем заключаются поправки к проекту закона «О противодействии терроризму»?

- Прежде всего скажу, что закон очень непростой. Ведь концептуально он предусматривает не просто борьбу с терроризмом, как уже случившимся фактом, но и предупредительные меры. Поправок поступило очень много. Только президентские занимают более десяти машинописных листов. А всего их более трехсот. Мы проводим заседания рабочей группы дважды в неделю и по-прежнему отстаиваем свою концепцию. Суть ее в том, чтобы в стране была заблаговременно - до начала любых террористических проявлений - выстроена четкая вертикаль не только в деятельности силовиков, но и в работе всех ведомств и институтов исполнительной власти. Только в таком случае возможна эффективная работа, когда случится беда.

- Что это будет означать на практике?

- На федеральном и региональном уровне будут созданы антитеррористические комиссии. Их возглавят в России - председатель правительства, в регионах - их главы. В такие комиссии войдут представители министерств и ведомств, включая силовиков. В мирное время комиссия займется прогнозом и анализом обстановки, мониторингом и подготовкой на случай неприятностей. То есть всем тем, что исключает условия для совершения терактов.

- Например?

- Таких примеров может быть много. Приведу один, скажем так, не самый прямолинейный. На какой-то территории зафиксирован массовый рост безработицы. Понятно, что в таких условиях создается «хорошая» социальная база для вербовки террористов. Принятие соответствующих мер по линии минэкономики, минфина – это и есть предупредительная работа. А координирует всю эту деятельность заместитель председателя комиссии – руководитель уполномоченного органа исполнительной власти в области борьбы с терроризмом. Таким органом, по нашему проекту, является Федеральная служба безопасности. Если же, не дай бог, случится беда, все члены комиссии войдут в состав оперативного штаба, который возглавит руководитель территориального органа Федеральной службы безопасности, а все члены комиссии перейдут в его подчинение. И именно штаб имеет всю полноту власти для борьбы с террористическими проявлениями.

- То есть, как я поняла, с принятием закона создается вертикаль борьбы с терроризмом, основанная на принципах единоначалия?

- Совершенно верно. Такая схема практически полностью исключает потерю времени. Случилась беда – есть кому возглавить, кому принять решение, не ожидая указаний. К сожалению, не все такой подход понимают. Нам, разработчикам, пытаются «вбросить» иные идеи. Например, суть поправок, поступивших из администрации президента, заключается в том, чтобы президент определял уполномоченный орган по борьбе с терроризмом. Это, на наш взгляд, не вполне приемлемо. Объясню, почему. Первое. Если заблаговременно должностное лицо федерального или регионального уровня не будет знать, что в любом случае, где бы и что бы ни произошло, отвечать ему, ни планированием, ни подготовкой противодействия никто заниматься не будет (это нормальная человеческая и чиновничья реакция). Допустить этого нельзя, потому что есть и второй фактор - это потеря времени для принятия решения. То есть произойдет то, что уже было в Беслане, когда именно задержка во времени в определенной степени привела к увеличению масштабов трагедии. Я убежден, что президент понимает методику принятия решения именно так, как и мы, разработчики: он – человек военный, подготовленный. Думаю, просто сказалась чиновничья неосведомленность в тонкостях работы силовых структур. Мы договорились с представителем президента в Думе Александром Косопкиным встретиться в начале марта в Кремле. На этой встрече мы вместе с председателем Комитета Госдумы по безопасности Владимиром Васильевым приведем эти свои соображения и обоснования. Кстати говоря, представитель президента в Госдуме разделяет нашу точку зрения.

- О чем другие поправки?

Если говорить о других новшествах, появившихся после первого чтения, внесены большие дополнения и изменения по роли и участию вооруженных сил в противодействии терроризму. К сожалению, сегодня они применяются, мягко говоря, без достаточной правовой базы. Есть указ президента, есть постановление правительства. Но впервые функция Вооруженных сил в противодействии терроризму определяется в законе.

- И что же кардинально изменится?

- Будут выделенные силы и средства в каждом регионе, которые примут участие в противодействии терроризму, исходя из своих функций.

- Звучит завлекательно, но непонятно.

- Сейчас в случае ЧП все сидят и ждут «Альфу» или другое спецподразделение. А по новому закону, бороться с террористами, захватившими самолет в воздушном пространстве или речное или морское судно, вооруженные силы будут в основном самостоятельно. Потому что других сил и других ведомств для этого нет. Представим, что захвачено морское судно, которое движется к нашей территории с террористической целью, а пограничники по каким-то причинам (не хватает хода у катеров) не могут его остановить. Тогда в действие вступают соответствующие силы Военно-морского флота. И закон подробно расписывает, что они должны делать. Или другая ситуация. Захвачен самолет, который террористы намерены, не дай бог, конечно, направить на какой-нибудь объект. И, может быть, будет принято решение сбить этот самолет. Сделать это могут только Военно-воздушные силы. Свои задачи определены и для сухопутной группировки. В последних событиях в Дагестане для ликвидации террористов использовался танк. С точки зрения военно-технической, – абсолютно правильное решение. Применив тяжелую технику, сохранили людей. Только сделать это нужно было сразу, тогда и жертв не было бы вовсе. Но еще раз подчеркну, правовой базы для этих, совершенно правильных, действий сегодня нет. И уже военная прокуратура задает вопрос: на каком основании танк оказался там?

- Неужто Закон «О противодействии терроризму» решит все насущные проблемы?

- Думаю, что ни один закон не в состоянии этого сделать. Но убежден в том, что большинство проблем он решит. Я не исключаю, впрочем, и того, что в недрах администрации президента есть идея создать у нас специальный орган – министерство внутренней безопасности по образцу Соединенных Штатов. Нужно или не нужно, выдюжим ли финансово? – не мои вопросы. Но даже если такое решение будет принято (а это также предмет обсуждения на совещании в Кремле), оно не будет противоречить нашему закону. Это новое ведомство или министерство в законе будет определено как федеральный орган исполнительной власти по борьбе с терроризмом. На региональном уровне останутся управления ФСБ, которые в таком случае будут носить иное название. Но сегодня я не вижу другого ведомства, кроме Федеральной службы безопасности, которое может отвечать за борьбу с терроризмом.

- Анатолий Сергеевич, отношение к вам, как депутату, у ставропольчан складывается, говоря языком советской эпохи, из образа народного избранника, что вы и доказывали все годы вашего депутатства. Поэтому не могу не спросить о вашем отношении к монетизации льгот.

- Оно не расходится с точкой зрения партийной, имею в виду «Единую Россию». Монетизация рано или поздно должна была произойти, поскольку нельзя иметь две трети населения льготников. Треть работоспособных практически не в состоянии «потянуть» эти льготы. Понятно, откуда ситуация берет начало. От нашей бедности. Многие годы, когда не хватало денег, платили натурой. Этот древний российский способ расчета и лежит в основе сегодняшнего неприятного положения. Для рыночной экономики, конечно, это не годится. Поэтому сама концепция перевода льгот в реальные деньги – это правильное направление. Но, поскольку мы имеем то, что имеем - социальную напряженность, уже можно впрямую говорить о том, что были допущены и серьезные ошибки.

С моей точки зрения, главная из них состояла в том, что федеральный центр и региональные органы исполнительной власти не проявили достаточной настойчивости в разъяснении и подготовке и населения, и институтов финансового и социального обеспечения, для того чтобы все это прошло безболезненно. За это, конечно, надо с виновных спрашивать. То, чем власти занимаются сегодня, залатывая дыры и разъясняя политику, нужно было делать на второй день после принятия закона. Людей, вышедших на улицы, тоже можно понять: им толком ничего не объяснили. И, как всегда, сказалась наша российская недисциплинированность и неисполнительность. И за это тоже надо спрашивать. Губернатору - со своих подчиненных, президенту - со своих. А сама идея – правильная. Мы все равно должны были к этому прийти. Понадобится только на все это не один день и не один год.

Что касается содержательной части этих льгот, они, мягко говоря, унизительны для человека, когда ему доплачивают несколько десятков рублей, а говорят о том, что дали деньги.

- На тебе червонец и не в чем себе не отказывай…

- Примерно так и получилось. Хотя есть регионы, которые по 700 рублей из местного бюджета выплачивают. Я думаю, что в перспективе, если не будут найдены деньги в реальном, подчеркиваю, секторе экономики (именно она должна делать страну богатой), и по результатам борьбы с коррупцией и экономическим преступлениями (которые у нас в стране, к сожалению, процветают), то от унижения своих сограждан мы не уйдем. По-иному говоря, только в том случае, если пенсия и минимальная зарплата будут равны стоимости прожиточного минимума, никаких забастовок и пикетирований не будет. Задача в том, чтобы производились товары и услуги, а не пустые бумажки от нефти, которые приводят к инфляции. А сегодняшние трудности должны быть преодолены совместными усилиями федерального центра и властей регионов.

Что касается Ставропольского края, то, на мой взгляд, было бы правильно городских жителей перевести на монетизацию частично. Ведь многие пользовались бесплатным проездом для того, чтобы съездить на другой конец города за более дешевой рыбой или колбасой. Понимаю, что люди не от хорошей жизни это делали. Горожане в основном, и протестуют. А селяне, которые раньше ничего не получали, сейчас довольны. Думаю, что монетизация даст положительные результаты и с точки зрения обеспечения бесплатными лекарствами. (Это две самые острые темы, знаю по встречам с избирателями). Те меры, о которых доложили на отчетах в Думе министры Михаил Зурабов и Алексей Кудрин и которые взяты «Единой Россией» под контроль, позволяют сделать вывод: в ближайшее время проблема будет решена. Учет станет персональным, что поставит заслон всем злоупотреблениям в этой сфере. Также с введением единого проездного билета будет решена проблема и с льготным проездом.

- Вы известны своими прогнозами, которые рано или поздно сбываются. Что спрогнозируете на этот раз?

- Прогноз давать всегда очень трудно. Его можно делать только на основе глубокого анализа происходящих событий. Но давайте замахнемся на перспективы политического устройства России. Как мне кажется, мы идем к парламентской республике, что, в общем-то, я лично одобряю. Поскольку политическая структура власти, когда народ избирает своих представителей, а они формируют исполнительную власть, весьма функциональна. Прошел период, исполнительная власть не позаботилась о народе, значит, пусть уходят, выберем других. Это классическая схема парламентской республики. Мне кажется, что президент Путин намерен сделать шаг в этом направлении. Он перед новым годом собирал фракцию «Единая Россия» и об этом говорил. На это нацелены и некоторые изменения в законах, например, о политических партиях, их численности, повышении квоты прохождения в Думу. Цели понятны: выкристаллизируются две-три партии в стране, которые смогут брать на себя ответственность в новых условиях парламентской республики. Президент часть полномочий теряет, а главенство в реальной жизни страны будет переходить к премьеру, который придет вместе с победившей партией. По этой классической схеме живут многие западные демократии, и мы ничего нового не придумаем. Не исключаю, что к 2008 году на этот счет уже будут предприняты некоторые шаги. И, возможно, что Путин или кто-то другой может стать премьером.