Забытая трость

Ей и в школе-то не пришлось учиться: непонятно за какие грехи семью выселили из родного дома в селе Дивном. Пришлось родителям скитаться по чужим деревням вместе с многочисленным потомством – а было у них пятеро ребятишек. На Кубани побывали, да только в тех краях хохлов не жаловали, потом в Калмыкию попали, в совхоз «15 лет ВЛКСМ», где и пережили войну.

Маруся годами мала была, да еще и ростом не удалась. Ну какую работу ей мог бригадир поручить? Только воду работникам подносить. Бабы – а в ту пору другой рабсилы не было – жалели свою поилицу, однако завелась одна, настоящая баба Яга, все ей не так: то вода горячая, то расплескала много. В общем, невзлюбила девчонку. А она, хоть и махонька, однако ж обиды не стерпела, вилы у тетки выхватила, ведро ей в руки сунула: «Носи сама, если не так!». Та по жаре два раза на полевой стан прогулялась – и с миром к девчонке: «Ишь, какая горячая – пошутила я…». А Маруся вилы-то не возвращает. Оказалось, сено скирдовать куда интереснее, а главное – почетнее, чем воду подносить. Так и не отдала инструмент.

Потом ее к быкам приставили, всякие грузы перевозить. Однако тут небольшой конфуз вышел: чтобы запрячь их, приходилось подставлять табуретку. Сердилась: мол, когда ж я подрасту. Подросла - судя по тому, что работу ей стали давать, как взрослой. Кобыл раздаивала, кумыс делала.

В войну страху натерпелась от немцев. Батю на фронт забрали, а они с матерью ютились в самой настоящей землянке – вырытой в рост человеческий да застеленной соломой. Однако ж и их скудное добро прельщало фашистов. Отбирали все, что можно было съесть, а особенно любили свежие – из-под курицы – яйца. Как-то заприметили в сарае кабанчика, поболтали на своем языке, погоготали и ушли. Сообразила мать, что приговорили они поросенка к смерти. Едва стемнело, позвала соседей, зарезали его, дружно разделали да засолили и мясо, и сало. Утром, чуть свет – немцы во двор: «Матка, где швайн?». Та ни жива, ни мертва, в слезы: украли, говорит.

Другой раз семья приютила четверых партизан. Они и зашли-то, только чтоб узнать, как дела на селе, а захотелось хлопцам еще и искупнуться – вшей погонять. Кто-то о гостях быстренько оккупантам и доложил. Увели их в немецкий штаб, у одного нашли партбилет – на глазах у всей деревни и расстреляли. Грозили расправой и Татьяне Соколовой – пистолет на взводе уж у виска был, но детвора такой жуткий крик подняла, что палач только брезгливо оглядел воющую ораву и выскочил вон.

И по сей день Мария Ивановна не может без слез смотреть фильмы про войну. Впрочем, она и «мыльные оперы» тоже близко к сердцу принимает. Нравится чужая красивая любовь, роскошь и природа. Самой-то, говорит, ничего хорошего в жизни не перепало. Злата-серебра не скопила, пенсию платят такую, что и сказать стыдно, - на лекарства-то с трудом хватает. Жилище и обстановка в нем крайне скромные – шифоньер возрастом, пожалуй, постарше ее будет. Работала в колхозе, «куда пошлют», в основном на погрузке-разгрузке зерна, так что пыли наглоталась. Да и глазам ее тоже перепало немало. Было короткое замужество, но не сложилась семейная жизнь, дочку растила одна. В пятидесятых годах вернулись Соколовы в Дивное, батя человек мастеровой был – плотник, столяр, бондарь. Соорудил небольшую кухоньку, в ней и жили. Давно уж похоронила родителей Мария Ивановна, а от одиночества спасают теперь внуки – их у нее трое.

А неграмотная и почти незрячая бабушка Маша недавно стала ходить в районную библиотеку – вот так! Даже и предположить никогда не могла, что это учреждение – для нее. Однако появился в Дивном клуб «Надежда» из таких же, как она, слабовидящих людей. Для них сотрудница библиотеки Светлана Коротыч готовит различные мероприятия: читает отрывки из книг, рассказывает о судьбах известных и великих людей, самые интересные газетные статьи для встречи припасает, и частенько – из «Ставрополки». Иногда дивенцы клуб свой называют по-другому – «Белая трость». Такой атрибут в начале 30-х годов придумала для незрячих людей французская аристократка Гвилли Деберман, которая много времени и личных средств тратила на помощь слепым. Так вот, после встречи в читальном зале, где для «Надежды» звучит также и музыка, каждый раз кто-нибудь обязательно оставляет свою трость. И плохая память здесь ни при чем. Просто в такие минуты люди забывают о своем недуге, а это, пожалуй, и есть смысл всякой заботы о больном человеке.