Списан Отечеством

В наведении лоска принимал участие наш земляк, выпускник Ставропольского училища связи (ныне филиал Ростовского военного института РВСН) майор Алексей Кузнецов.

Нечего ссылаться на то, что ты – старший офицер. Ящики будешь вместе с бойцами таскать: им пример нужен. Чай, не надорвешься… Примерно так разговаривал с Кузнецовым командир части подполковник Сенягин. Хотя видел и знал, что здоровье у подчиненного отнюдь не богатырское. А Алексей таки надорвался: получил травму двух позвонков.

Все тот же Сенягин, его заместитель по воспитательной работе и врач части настойчиво убеждали майора Кузнецова о случившемся никому не рассказывать. Мол, время сейчас такое, что на армию и так грязь по делу и без дела льют. И родителям не сообщай: старенькие они у тебя – еще инфаркт с кем-либо из них приключится…

Алексея освободили от службы на пятнадцать дней. Когда вышел с «больничного» (документально временную потерю трудоспособности не оформляли), поинтересовались состоянием здоровья. Офицер жаловался на общую слабость и резкие боли в позвоночнике. Дали три дня посидеть в отдельном кабинете, а потом опять отправили домой на две с лишним недели: дескать, выздоравливай…

Так длилось до декабря девяносто первого. Лечить майора никто не пытался. Лишь когда начала отниматься правая рука, направили в госпиталь, где поставили диагноз заболевания энцефалитом, явившегося якобы следствием укуса африканского энцефалитного клеща. Интересно, откуда в Подмосковье африканские клещи?

Кульминация наступила, когда у Алексея начали отниматься ноги. Военно-врачебная комиссия (ВВК) решила «списать» офицера на «гражданку», назначив третью группу инвалидности, полученной при прохождении военной службы. Узнав об этом, в город Гагарин, где базируется часть, срочно приехал отец Алексея – ветеран Великой Отечественной В. Кузнецов.

- Я слезно просил командира части, - рассказывает Василий Григорьевич, - оставить сына на любой должности, чтобы он мог дослужить до пенсионного срока. Мол, и без ног люди служат, а тут третья группа, как правило, она рабочая…

- Какая рабочая? Он ходить не может, почти ничего не видит, руки не действуют…

Короче, послали инвалида на перекомиссию. На этот раз ВВК присвоила ему первую группу. Но опять с оговоркой, что увечье получено не при исполнении обязанностей военной службы, а во время ее прохождения. Это, как говорил классик, две большие разницы: и пенсия не та, и льготы иные – значительно меньшие. Теперь Алексея не хотят лечить в военном госпитале (в «горячих точках» не воевал, в Великой Отечественной не участвовал). А гражданские аптеки отказываются бесплатно выдавать дорогостоящие лекарства по причине военно-бюрократической казуистики: майор, повторюсь, по заключению военных медиков, получил инвалидность «не при исполнении обязанностей военной службы».

Конечно, тяжеленные ящики на себе таскать, чтобы навести шик-блеск на узле связи в преддверии прибытия высокого начальства, – это не в атаку ходить. Славы и наград здесь не добудешь. Но результат-то один: пуля тебя калекой сделала или непосильная ноша. Наверное, и льготы должны быть одинаковыми. Именно эту, прописную, на первый взгляд, истину уже который год пытается доказать в различных военных и гражданских инстанциях отец отставного майора.

Сам Василий Григорьевич – фронтовик, инвалид второй группы. В марте этого года ему исполнилось семьдесят девять. Вот и гложет старика мысль, что, уйдя из жизни, он может оставить на произвол судьбы родную кровиночку – единственного сына, который ни передвигаться, ни даже есть самостоятельно не умеет.

- Я его с ложечки кормить не собираюсь, - заявила старикам жена Алексея, когда привезла калеку из Подмосковья в отчий дом.

Привезла в одном спортивном костюме, оставив все личные вещи, в том числе и военную форму, в Гагарине. По сути, выбросила калеку голым и босым из квартиры, которую умудрилась перед разводом приватизировать, как говорится в документах, «на всех членов семьи».

Отец майора-инвалида просил Гагаринский суд в случае рассмотрения дела о разводе одновременно разделить квартиру и нажитое имущество. Развод состоялся, а раздел имущества и квартиры произвести отказались, на том основании, что у Василия Григорьевича не было заверенной доверенности от имени сына. Новый иск к бывшей жене Алексея также не дал результата: суд потребовал, чтобы в пятнадцатидневный срок была определена стоимость квартиры. Фронтовик в этот срок не уложился, опоздал на два дня. В итоге все документы были возвращены в Ставрополь…

Таких возвратов множество. Словно сама судьба решила играть против попавшей в беду семьи Кузнецовых. Василий Григорьевич не единожды обращался со своими проблемами во все мыслимые и немыслимые инстанции: в военные суды и прокуратуры, включая военную прокуратуру РВСН и Главную военную прокуратуру, в Министерство обороны, правительство России и лично к президенту РФ. Фронтовику не хамили, но и не помогали, все жалобы бумерангами возвращались в начальные инстанции.

Хотя нет: краевые органы соцзащиты выделили Алексею прогулочную коляску, правда, к тому времени «прогуливаться» он уже был не в состоянии. Предоставили специальное судно (вот оно, извините, требуется ежедневно). Администрация краевого центра обещала старикам помощь в обмене квартиры (с третьего этажа на первый), чтобы инвалида можно было хоть изредка вывозить на свежий воздух. Но обещанного, как говорят, три года ждут…

С 1997-го длится эта печальная эпопея. Когда Алексею становилось совсем плохо и нужно было переносить его с третьего этажа в «скорую», на это обычно соглашались (за пару бутылок водки) двое крепких соседей. Но потом перестали. Тогда Василий Григорьевич начал обращаться к случайным прохожим. И, вы знаете, отказа почти не получал, не то что от официальных инстанций…

Фронтовик не успокаивается, продолжает теребить суды и прокуратуру, требует, чтобы в формулировке о признании сына инвалидом появилась одна-единственная фраза «в результате исполнения обязанностей военной службы». А еще просит хотя бы небольшую денежную компенсацию за приватизированную в Гагарине квартиру – семья стариков и калека живут в крайне стесненных условиях.

Бывшая жена майора, хотя почти каждый год проводит отпуск в Ставрополе, лишь дважды навестила Алексея. Один раз попросила денег для отдыха на Черном море. А во второй – чтобы дочке Пятигорск показать – тоже какая-то сумма потребовалась. После этого не заявлялась…

Почти семь лет мы не находим себе покоя, - пишет в очередную инстанцию Василий Григорьевич. - По сути, я потерял своего единственного сына-кормильца. Не могу оставить его беспомощным, больным после своей смерти. Я прошел войну рядовым красноармейцем-сапером от города Ковеля до реки Эльба. Форсировал Западный Буг, Вислу, Одер, освобождал Варшаву, брал Берлин и остался жив. А мой сын погибает в расцвете лет от какого-то тяжеленного ящика, который его, старшего офицера, заставил переносить какой-то командир-недоумок, не имеющий ни чести, ни совести.

Защитник Отечества, отдавший армии пятнадцать лет жизни, оказался никому не нужен, кроме родителей-инвалидов. Разве это справедливо?»

Что тут добавить? Майор-инвалид Отечеству действительно не нужен…