Поколение без языка?

Клара Штайн, профессор кафедры современного русского языка Ставропольского государственного университета, доктор филологических наук, руководитель одной из секций съезда.

- Клара Эрновна, не кажется ли вам тревожным то, что в последнее время происходит с русским языком? Нарушаются языковые нормы, все более безграмотными выходят из стен средней школы выпускники. Мы перестали быть самой читающей страной в мире…

- Вы знаете, периодически в разных аудиториях мне доводилось участвовать в дискуссиях на эту тему. Я относилась к подобным утверждениям спокойно и даже несколько иронично. На самом деле язык разрушить не так-то просто: он имеет исторические корни, закреплен в огромном количестве литературных текстов, существует образованная часть населения как его носители. Язык – очень стойкая, во многом самоорганизующаяся сущность.

Однако в последнее время я стала испытывать тревогу. Я много лет преподавала на подготовительных курсах по поступлению в вуз, готовила абитуриентов к вступительному сочинению. Но в последние годы перестала это делать, после того как столкнулась с тем, что дети, в массе, не в состоянии выразить свои мысли ни в устной, ни в письменной форме. Это повергло меня просто в состояние шока. Еще один фактор. Средства массовой информации, и печатные, и электронные, раньше соблюдали какой-то лингвистический минимум – я знаю это не только как рядовой читатель, но и потому, что регулярно делала обзоры для краевых газет, анализируя именно их языковой уровень. Изменилась и эта ситуация. Публицистика, безусловно, связана с разговорными жанрами. Но советские газеты выдерживали сложное соотношение разговорного и письменного языков. Сейчас же в большинстве печатных изданий жаргона больше, чем литературной нормы. Упал также уровень книгоиздания. Книги готовятся очень торопливо, корректура либо отсутствует, либо очень плохая, особенно в тех массовых изданиях – женских романах, детективах, которые читают сейчас больше всего.

Но окончательно я поняла, что угроза русскому языку существует, когда увидела в одном из издательств словари последнего поколения. Мы проанализировали их на кафедре и обнаружили, что в них очень часто нет соответствия нормам правописания. Слово «естественнонаучный», например, должно писаться слитно как образованное от словосочетания «естественные науки». А в новом словаре оно пишется через черточку. Часто неточны дефиниции – определения значений слов. В «Большом орфографическом словаре русского языка, Москва, 2003 г. я нашла триста расхождений в написании слов с орфографическими словарями 1991, 1999 и 2003 годов. Вот это уже катастрофа – ведь словарь несет норму языка. Такого раньше не было и не могло быть. Это означает, что деформация языковых элементов проникает на все уровни функционирования и организации языка. К тому, что многие политики, министры говорят небрежно, мы привыкли. Но оказывается, что и лингвисту можно выражаться небрежно. Недавно на кафедру пришел отзыв на автореферат одной нашей аспирантки. Известный ученый, филолог с именем, анализируя одно из ее утверждений, написал: «Круто!». Для жанра научной рецензии это совершенно недопустимо и еще недавно было невозможно…

Сейчас я по-прежнему думаю, что язык устоит, но сделает это с большим ущербом для себя. Его охрана – задача общегосударственная. Язык, как известно, является выражением личности, сохраняет ее саму и ее связи с миром, восприятие мира во всей полноте. Наш язык является культурным достоянием нации, это колоссальный труд всех поколений, живших до нас. В нем – русская история, в нем зафиксирована вся культура народа. Вынесение этих проблем на общее обсуждение на всех уровнях я считаю назревшим.

Любовь Луговая, заведующая кафедрой филологии Ставропольского краевого института повышения квалификации работников образования, кандидат филологических наук.

- Любовь Ивановна, в конце прошлого года мы встречались с вами, когда вы собирались на I Всероссийский съезд филологов в Москву. Помнится, что вы ехали туда с определенными надеждами. Сбылись ли они?

- К сожалению, почти не сбылись. Я ожидала разговора о состоянии современного русского языка, о проблемах его преподавания в школе и в вузе. Главным организатором съезда (кстати, он не первый, первый состоялся в 1903 году) было такое солидное высшее учебное заведение, как Санкт-Петербургский педагогический университет имени Герцена, что позволяло ожидать высокого уровня мероприятия. Однако съезд превратился в выяснение отношений между московской и петербургской лингвистическими школами, которые расходятся во мнениях не только по научным вопросам, но и во взглядах на стандарты преподавания русского языка, учебники и т.д. Накал страстей был так велик, что москвичи на одном из заседаний встали и вышли из зала. Мы, приехавшие из провинции, ожидали совсем другого, более конструктивного разговора.

Многое из услышанного просто потрясло. Оказывается, есть люди, готовые исключить из курса литературы в школе всю классику, русскую и советскую. Они предлагают преподавать школьникам то, что дети сейчас читают: разного рода «фэнтези». Аргумент приводят такой: Пушкин детям непонятен, его произведения далеки от современности и только отбивают у школьников желание читать… К счастью, программу по литературе удалось отстоять, в ней остался и девятнадцатый, и двадцатый век.

Треть участников съезда составляли учителя. Они говорили о своих проблемах. Снижение уровня преподавания языка и литературы связано со страшными перегрузками педагогов, которые вынуждены работать на полторы-две ставки. Недавно, побывав в пяти территориях края, я в очередной раз убедилась в этом. Большинство школьных учителей на селе даже перестали держать подсобное хозяйство (в лучшем случае это птица). У учительницы просто нет на это времени. Но недостаточно его и чтобы подготовиться к пяти-шести урокам ежедневно. Вернувшись в прошлом году в СКИПКРО через 17 лет, которые проработала в вузе, я увидела, как упал уровень рядового учителя. Он перестал заниматься наукой, перестал встречаться с учеными. А в лингвистике, как и в любой другой науке, каждые пять лет происходят перемены. Отсюда падение качества знаний выпускников школы. В ряде общеобразовательных учебных заведений, и в городе, и на селе, я проводила контрольные работы. Они состояли из двух этапов: диктант с грамматическим заданием и выполнение тестов министерства образования России, также проверявших граотность. И если с диктантом справились 89 процентов школьников, то средний балл по тестированию оказался ниже тройки. Обо всем этом собираюсь говорить на краевом съезде филологов.