Нас только трое?

Начало перестройки. Первые признаки свободы. В ставропольском Дворце культуры и спорта профсоюзов появляются клуб рокеров, объединение «металлистов». Мальчики, обвешанные цепями, судорожно счастливы, ничего другого уже и не нужно, лишь бы «хэви метал»! Один из тех перестроечных «металлистов» – сегодня известный образованный человек. Но стоит при встрече пошутить – а где же теперь те самые цепи? – он морщится, машет руками…

Второй герой – молодой комсомольский работник тех лет. Он проводит совещания, смотры, аттестации. Посещает дискотеки, знакомится с рокерами. Его идеологическая задача: привить к ветке свалившейся на нас масс-культуры отросток высокой культуры. Естественно, не получается - у этих явлений разные группы крови, несовместимость. Иногда доходит до глупостей: чтобы танцевали под песни про войну и смотрели «идеологические» слайды. Все это ушло вместе с эпохой. В банковскую систему ушел работать и комсомольский работник.

Третий персонаж – наш современник по имени Дима. Тоже любит «метал», понемногу хиппует (или панкует?), ходит на дискотеки, которые в новые времена обрели свой законченный естественный вид. Идеология современного ди-джея – чтобы под утро выползали на четвереньках. Дима говорит, что ходит по инерции - «получить свою порцию крика и шума». Ему нравятся грохот, огни, спецэффекты и чтобы на лицах – радость и страх. Вдруг что-то будет? Дима хорошо знает, какая дискотека в городе «кислая» – с наркотиками и «колесами». Мать Димы (разведенная с его отцом) понемногу воюет с сыном и надеется определить его в суворовское училище. Диме 14 лет.

Контркультура – явление давнее, выросшее из протеста западной молодежи. Культура взрослых, провозгласили они, ограничивает и закрепощает. Молодежная контркультура раскрепощает… Определенные слои современного общества такая ситуация устраивает.

И все-таки вывод из наблюдений, которые незаметно накапливаются по мере взросления молодых, лично у меня такой. Пребывание подростков в молодежной культуре доставляет родителям немало хлопот. Как и сама юность – вещи это не безопасные. Но, как правило, все эти дискотеки, «улетные» рэйв-фестивали – явление временное, гормонально возрастное. Если дело не дошло до наркотиков, можно говорить: выросшие дети этой болезнью не болеют.

На мой взгляд, главным серьезным оппонентом культуре является телевизор. Он внешне нескучен, многообразен, бесконечен. Боевики, клипы, сериалы, реклама, игры, новости на любой вкус… Есть, конечно, канал «Культура», образовательные программы, отдельные интересные разговоры. Но в основном телевидение – кич, симуляция культуры. Зато как удобно, не нужно делать усилий, чего-то требовать от себя. «Ящик» – это сомнительный праздник, который всегда с тобой, и одновременно – безотказно организованная машина по выколачиванию денег из рекламодателя. Но другим в нашем обществе ТВ уже быть не может. Оно – итог культуры, которая отбросила нравственное целеполагание. Мы это уже плохо понимаем. Когда кто-то говорит: «У меня нет телевизора», в ответ восклицают: «Вот счастливый!». И тут же изумляются: «А как ты живешь?»

Вспомним, как в советские времена нас «заставляли жить всерьез». Нередко это было похоже на вечный траур людей, скованных идеологической цепью. Сегодня другая крайность – общество сняло с себя ответственность за личность, отказалось от серьезности, и жить стало жутковато. Сравните формулы: «Обидеть ребенка – плохо». Теперь какой-нибудь юнец, имеющий страницу в Интернете, может спокойно уточнить: «Обидеть ребенка – «в кайф». Ему нравится за-глянуть в ваши глаза и увидеть в них боль, недоумение. Ситуация эта не выдуманная, а реальная. Кстати, один мой знакомый, молодой учитель математики, систематически изучает ТВ и его «сокровенный смысл», ученики любят его комментарии. Эти смыслы он переводит в обличительные афоризмы: «Искусство не принадлежит народу, народу принадлежит телевизор». Вместе с учениками он подсчитал годовое количество денежных телеигр, а заодно по какой-то математической схеме – прибыль заинтересованных лиц и скрытые убытки незаинтересованных. Получилась внушительная картина манипуляции сознанием, после чего он сформулировал: «Минздрав не предупреждает: вместо Родины – доллар».

И все-таки время сетования истекает. На Западе, и особенно в Америке, общество не бездействует. У них существует давняя традиция «борьбы с телевидением». Богатые религиозные организации, собрания родителей, деятели культуры бойкотируют, требуют, запрещают. Вступает в эту схватку и пресса, прислушиваются, и весьма существенно, законодатели. Такая общественная работа необходима, но не будем забывать, что носитель культуры – это сумма единиц, живущие во времени люди. Страх оказаться несовременным, ощущение, что «нас оставалось только трое», происходит оттого, что у людей нет единого культурного пространства. Но, чтобы принимать культурные решения о самих себе, надо исходить из того, что есть. А есть у нас генетически усвоенные традиционные ценности. Именно они обеспечивают потребность человека в положительно организованном мире. Есть русская классическая культура – высший культурный итог русского православия и вообще – христианизации Руси. Есть современная церковь. Но есть и мощное беспокойство за состояние культуры, многократно усиленное телевидением.

Однако именно кризис, беспокойство, страх – основа нашей надежды, поскольку эти чувства способны пробудить в нас инициативу… Собственно говоря, нам необходимы теперь новые культурные поколения, которые сохранят «старые», но вечные традиционные ценности. Не еще одна партия, а внутренняя солидарность одного культурного человека с другим. Эта невидимая связь проявляет себя лишь в следствиях, но в ней - огромная сила культуры. По сути дела, хорошо бы избавиться от комплекса неполноценности. У нас столько внутренней работы – осознать, наконец, сверхзадачу нашей истории и культуры. И сегодня, как никогда, в обществе должны звучать молодые голоса.