Заложники

Пожелтевшая записка на четвертушке листа из ученической тетради, датированная 1998-м годом. В семье Перковских ее, наверное, будут хранить вечно. Она была одновременно вестником беды и надежды. Вот как описывает частичку пережитого инвалид Великой Отечественной Иван Терентьевич Перковский.

"Наши злоключения длятся уже пятый год, с августа девяносто седьмого, когда чеченские боевики захватили сына в заложники. В плену у бандитов Михаил пробыл полтора года. За это время мы все извелись. Чтобы вызволить самого близкого человека из неволи назанимали у родных и знакомых немалое количество денег. Если бы мы не выкупили сына, вполне возможно, он оказался бы там, где нашли генерала Шпигуна.

Миша вернулся домой живым и почти здоровым. Радости не было предела. Но потом пришла пора расплачиваться с долгами. А их было ни много, ни мало - двести тысяч рублей - столько я заработал за двадцать пять лет непрерывной трудовой деятельности. Платить, наверное, придется до конца жизни. В какие только структуры ни обращался за помощью - всюду отказ..."

В квартире Ивана и Раисы Перковских в городе Ипатово если не нищета, то, скажем так, ничего лишнего. Все ценные вещи давно распроданы. На погашение долгов уходит и большая часть пенсий ветеранов войны и труда. Осталось выплатить кредиторам сорок пять тысяч рублей. Но Иван Терентьевич начал разговор не с этого.

- Вы знаете, когда Миша вернулся из рабства, даже видавшие виды мужики слез не могли сдержать: килограммов на тридцать похудел, на скелет был похож...

...В первый раз Михаил поехал в Чечню в командировку от организации "Агропромэнерго", где тогда работал. Специалист он классный, и лишь с его помощью удалось в июне девяносто седьмого запустить в республике одну из восстановленных кислородных станций. С немалыми, по тогдашним меркам, деньгами вернулся. Жене, детям, родителям подарков накупил.

А потом приехал из торжествующей победу Ичкерии некто Руслан (дело было, напомним, после Хасавюртовского "мира"), и предложил подзаработать уже в частном порядке: обучить искусству наполнения баллонов кислородом чеченских специалистов в Толстой-Юрте. Родная организация в то время на ладан дышала, зарплату выдавали от случая к случаю. Почему было не согласиться?

В Чечню он отправился на отцовском подержанном, но надежном "Москвиче". Встретили Михаила неплохо. Место в общежитии определили. Нормальные условия на объекте создали. Только недолго пришлось мастеру учить будущих коллег: двадцатого августа на станцию приехали несколько накачанных мужиков в камуфляже: "Собирайся! С нами поедешь, там аварию надо устранить". В машине ему набросили на голову куртку и "посоветовали" не рыпаться. В бок уперся пистолетный ствол. И пошла гонка: где по выщербленному асфальту, где - по бездорожью...

Сколько раз его перевозили с места на место, Михаил не помнит. Помнит, что содержали в ванной комнате полуразрушенного дома, в сарае, на какой-то кошаре, в подвалах... Хорошо хоть не пытали и не били. Но угрозы были вполне реальными (о чем он и написал домой): "Если тебя не выкупят, палец отрежем, потом руку, потом - голову..."

Родные услышали о похищении по радио. Сколько было пролито слез родителями, женой и несовершеннолетними детьми знают только они сами. Вначале пугала неизвестность: где он, что с ним? Потом по телефону посыпались угрозы, сопровождаемые нецензурной бранью. Чаще всего похитители требовали, чтобы трубку брала Раиса Ильинична - мать Михаила: на женщину проще оказать психологическое давление, ее сердце податливее. А вскоре у дома Перковских начали появляться разного рода "посредники", которые заявляли, что могут войти в контакт с похитителями и вызволить Михаила. И опять-таки, правда, в более мягкой форме требовали денег. Расписок в получении, разумеется, не оставляли, потому Ивану Перковскому так трудно доказать сегодня, что он в самом деле истратил на выкуп астрономическую (по его понятиям) сумму.

Впрочем, есть свидетели. Те, кто посочувствовал попавшей в беду семье и предоставил ей кредит. Фамилий называть не буду, но, поверьте на слово, и в редакции, и во всех властных инстанциях, куда обращался Иван Терентьевич за помощью, они имеются.

Нет, одну фамилию все же назову: сестра Перковского Мария Галюс продала дом и перед отъездом к новому месту жительства, видя бедственное положение брата, сказала ему, что он ей ничего не должен. Но остальным-то деньги возвращать нужно. Они - не новые русские - сами перебиваются от зарплаты до зарплаты. Да и Иван Терентьевич не из тех, кто не возвращает долги: живет впроголодь, но оговоренные суммы выплачивает соседям и родственникам регулярно.

Можно ли его корить за то, что обратился за материальной помощью сначала в правительство края, а затем к самому президенту России? Думаю, не стоит. Семья Перковских немало сделала для нашего государства. Дед Михаила - Терентий - погиб в сорок третьем, защищая Отечество. Отец - участвовал в штурме Берлина и освобождении Праги. Эти заслуги не учитываются?

Оказывается, нет. Все обращения инвалида Великой Отечественной были переадресованы в Ипатовскую райгосадминистрацию. А оттуда следовал стандартный ответ: "...районная государственная администрация не располагает в настоящее время денежными средствами для оказания вам материальной помощи".

Винить в чем-то работников районной администрации не собираюсь: не они в девяносто первом оставили бандитам Дудаева десятки тысяч пулеметов, автоматов и миллионы патронов. Не они дважды столь бездарно организовывали наведение "конституционного порядка" на территории Чечни. Следовательно, ответственности за похищения людей и процветающую в нашем регионе работорговлю нести не могут. Им бы с ремонтом школ, садиков и больниц справиться. Но кто тогда может помочь семье Перковских?

- А зачем им помогать? - искренне удивился один из моих приятелей, узнав суть дела. - Михаил знал, на что шел, поехал в Чечню по собственной инициативе, и степень опасности представлял. Чай, не мальчик...

Верно, не мальчик. Но он ведь не в Иностранный легион во Францию завербовался, где российские законы не действуют, работал в соседней республике. Значит, находился (точнее, должен был находиться) под защитой государства. А оно своих обязательств перед своим гражданином не выполнило: ни защиту не обеспечило, ни неприкосновенности личности... А когда беда случилась, не только не смогло вызволить заложника, но даже частично компенсировать сумму выкупа.

Предвижу контраргумент, мол, во всех цивилизованных странах с террористами не договариваются и денег им не платят. Так то - в цивилизованных. У нас даже за старенький "Москвич", разбитый федеральной артиллерией при штурме Грозного в девяносто девятом (справка МВД РФ ВОВД Грозненского сельского района N 43/1049 от 09.04. 2000), компенсацию Перковские не получили. В суд подавать? На кого?

Одна надежда осталась у Ивана Терентьевича: Ипатовский районный совет ветеранов Великой Отечественной недавно, изложив все вышеперечисленные факты, обратился в правительство России с просьбой оказать семье Перковских материальную помощь в сумме пятьдесят тысяч рублей. Аргументы таковы: людям, которые оказались в заложниках в театральном центре на Дубровке, выплатили по пятьдесят тысяч рублей. Они были заложниками в течение трех суток. Михаил - полтора года. Разница есть?

Не знаю. Во всяком случае, ответа из правительства пока нет. Почти со стопроцентной уверенностью можно сказать, что письмо вновь "отфутболят" в райгосадминистрацию. Конкретно заниматься судьбой нескольких человек из провинции никто не будет: масштабы не те. Все члены семьи Перковских остаются заложниками долгов, которые взяты отнюдь не для увеселительных прогулок. Они - заложники государства, которое так и научилось беречь своих граждан и отвечать перед ними за свои ошибки.

* * *

P.S. По неофициальным данным, за два последних месяца минувшего года в Чечне и прилегающих к ней регионах похищено более ста семидесяти человек.