Открытая рана жемчужины России

Стою на вершине Змейки рядом с массивным восьмиконечным крестом, что кто-то водрузил на этой зализанной ветрами и дождями скале. Любуюсь зеленым океаном у подножья Бештау, Железной, Развалки, изысканно правильным конусом Машука, а за массивом Лысой горы - теряющимися в сизой дымке полями...

Два века назад на этом самом месте стоял А. Пушкин и, верно, также задыхался от восторга.

Вот только поэт и помыслить не мог, что на такую красоту возможно покуситься. Я же доподлинно знаю: сейчас спущусь на пару сотен метров и напорюсь на изуродованные взрывами безжизненные скалы.

И восстало из пучины Пятигорье

В дни, когда, по версии богословов, наши прародители нежились в райском саду, а по версии палеонтологов - драпали во все лопатки от саблезубого тигра и были весьма похожи на нынешних шимпанзе, Предкавказье сплошь покрывала вода. Огромные волны накатывали там, где ныне мы неспешно фланируем по бульварам городов-курортов. Многие и невдомек, что под слоем асфальта и тротуарной плиткой покоятся останки миллионов моллюсков, ракообразных, рыб и водорослей.

Еще там, в пучине вод, природа или Бог - кому как больше нравится - взялась ваять тот изумительный уголок планеты, которые ныне справедливо нарекли жемчужиной России. Из кипящего чрева земли в ее заскорузлую кору ударили струи расплавленной магмы и выдавили конусы Бештау, Змейки, Машука, других гор-лакколитов. Затем неведомая творящая сила подтолкнула снизу весь этот крохотный участок дна, и над морем вознеслось Пятигорье - первый клочок суши между Кавказским хребтом и равниной, простиравшейся к северу от нынешнего Ставрополя. Случилось это, как вычислили геологи по содержанию изотопов калия и аргона в застывшей магме, около девяти миллионов лет назад.

Еще семь миллионов лет творец всего сущего посредством огнедышащей магмы добавлял к ландшафту штрихи в виде новых возвышенностей и распадков, выдавливал подземные полости под живительные нарзаны. Затем тысячи лет землетрясениями все это утрамбовывал, притирал деталь к детали. Разок даже переусердствовал - расколол гору Развалку. Но в целом остался доволен творением, и благодушно отправился на покой. При этом опрометчиво оставил внутри гор-лакколитов застывшие сгустки магмы. И могло ли прийти в голову, что венец творения - человек разумный, способен будет ради безжизненного камня изувечить эту красоту?

Переходящее знамя за изувеченное достояние

Если полости бывших урановых рудников скрыты внутри Бештау и Быка, если обрушенные штольни на Машуке, Верблюде и Развалке малоприметны, если открытые карьеры на Медовой, Шелудивой и Острой находятся чуть поодаль от магистральных путей, если о том, что на месте развороченного кургана красовалась гора Кинжал, уже стали забывать, то обезображенная карьерами Змейка словно бельмо в глазу. Самолетом ли, поездом ли, автобусом ли прибывают на курорты россияне и иностранцы, перед ними первым делом предстает этот памятник рвачества и безответственности.

Почин сделали железнодорожники. Им понадобился щебень для отсыпки полотна дороги. При "проклятом царизме" проложили магистрали через всю необъятную Российскую империю, в том числе до Владикавказа и Кисловодска, но никому и в голову не приходило разрушать ландшафты Пятигорья. Власть рабочих и крестьян отбросила сантименты, и уже в 1929 году у подножия Змейки управление СКЖД начало строить каменный карьер и завод для производства щебня.

Правда, поначалу урон природе был не слишком велик, поскольку труд был тяжелым и малопроизводительным. Скалы взрывали, рабочие-бутоломы вручную выбирали обломки подходящего размера, кувалдой их подравнивали, грузили в вагонетки и откатывали по узкоколейке в приемные бункеры пяти немецких дробилок. По сохранившимся данным, с момента пуска камнедробильного завода "Змейка" и по 1952 год включительно здесь добыли два миллиона кубометров камня. На первый взгляд, цифра ужасающая. Но это все семечки по сравнению с тем, что сотворили со Змейкой в последующие три десятилетия.

Итак, в конце 1952 года на заводе появился первый экскаватор для добычи камня "Э-754", и с этого момента началась подлинно промышленная, то есть безудержная разработка карьера. Вскоре механизировали буровзрывные работы, затем стали измельчать камень через две дробилки: в первую валили глыбы до метра в диаметре, а во второй измельченные камни уже доводили до размера щебня. Понятно, что производительность выросла, а значит, Змейку стали разрушать гораздо быстрее.

Но сущая пляска смерти для природы пошла после того, как в 1969 году ввели в строй первую суперсовременную технологическую линию, а в 1972-м - вторую. Грандиозные электроэкскаваторы за раз захватывали ковшом по четыре тонны камня, автосамосвалы БелАЗ-540 принимали в кузов по 27 тонн горной массы. От северного парка станции Минеральные Воды проложили специальную железнодорожную ветку, на заводе построили станцию, где каждую смену загружали по 400 полувагонов щебня. К середине 70-х масштабы разрушения уникального лакколита превысили полтора миллиона кубометров в год! То есть почти столько, сколько за первые 20 лет.

Ох и гремело же в те годы карьероуправление! 17 раз в девятой и 13 раз в десятой пятилетках коллектив добивался классных мест по результатам всесоюзного и республиканского соревнований, а по итогам работы за 1977 год даже стал победителем Всероссийского социалистического соревнования и был награжден переходящим Красным знаменем Совета Министров РСФСР и ВЦСПС. Еще бы: за четверть века успели уничтожить четверть горы, над созданием которой природа трудилась миллионы лет...

Легко осуждать разрушителей, пока они представлены обобщающим словом "коллектив". А вот когда дело доходит до конкретных личностей... Взять того же Г. Каспаряна - бессменного директора завода и карьероуправления с 1952 года вплоть до кончины в 1979 году. То есть именно под его руководством Змейке нанесли те страшные раны, которые суждено лицезреть не только нам, но и нашим детям и внукам!

- Это был удивительнейший человек, - вспоминает ветеран завода, бывший главный механик И. Череватенко. - Ради дела он мог встать на колени перед ребенком и мог послать на три буквы замминистра.

Преемником Г. Каспаряна стал И. Лучко. Игоря Ивановича я знаю лично. Широкая улыбка, юмор, эрудиция - все это никак не втискивается в образ тупого, бездушного вандала. Да и из тех восьми сотен рабочих и итээровцев, что трудились в карьероуправлении, немало совестливых, порядочных людей, которые все свои силы отдавали производству. Неужто не ведали, что творят?

Скрыто-кристаллическая основа или топор под лавкой?

- На Змейке уникальный камень, - сегодня, уже будучи на пенсии, горячо уверяет И. Лучко. - Он очень прочный, выдерживает давление до 1200 килограммов на квадратный сантиметр, морозостойкий, кислоупорный, но главное - не имеет кристаллической структуры, что обеспечивает в бетонах стопроцентное сцепление с цементом.

Именно уникальными свойствами застывшей лавы, которая составляет основу горы, оправдывали и продолжают оправдывать разрушение Змейки те, кто был к этому причастен. Мол, такой камень больше негде было взять, а он позарез требовался народному хозяйству.

В этом есть доля истины. Вот что пишет о породах, составляющих Кавминводские горы, кандидат геолого-минералогических наук Б. Годзевич: "Они очень прочные, плотные и состоят из скрытокристаллической основной массы... По степени кристаллизации они занимают промежуточное место между вулканическими породами, быстро застывающими на земной поверхности, и интрузивными образованиями, медленно кристаллизующимися в глубине Земли... Вот и придумали для устранения путаницы новое слово - "бештаунит".

Ясное дело - камнем со змейского карьера заинтересовались военные. Ветераны завода рассказывали мне, как однажды по команде военного ведомства в Минводы даже пригнали колонну армейских грузовиков, чтобы ускорить отгрузку щебня. Говорят, его использовали при строительстве космодрома "Капустин Яр" и шахт для стратегических ядерных ракет.

Пусть так. Допустим, еще для нескольких особо важных объектов (из которых мне достоверно известен только Невинномысский химкомбинат) требовался уникальный щебень с горы Змейка. Но ведь на это ушла лишь малая толика из тех миллионов кубометров камня, что вывезли с лакколитов Пятигорья. А более 80 процентов произведенного щебня использовали для покрытия дорог, изготовления шпал, свай и даже стоек для виноградников. То есть там, где запросто можно было обойтись рядовым камнем. В частности, еще в середине 70-х годов комиссия Госкомитета по науке и технике настойчиво рекомендовала министерству промышленности стройматериалов РСФСР оставить в покое Змейку предлагала взамен два месторождения нерудных материалов в Краснодарском крае и одно - в 18 километрах от станции Аполлоновской Ставропольского края. Камня там предостаточно, требовалось лишь обустроить карьеры и перебазировать туда технику и оборудование. В ответ замминистра В. Можаев попросту послал ученых: "Выводы комиссии основываются главным образом на эстетических восприятиях отдельных членов комиссии".

Позицию союзного и республиканского министерств, как уверяет И. Лучко, полностью разделяли и тогдашние руководители Ставропольского края. Оно и понятно: три четверти щебня со змейского карьера шли на нужды промышленности, строительства и сельского хозяйства края. Солидные налоги со стабильно работавшего предприятия тоже оседали в крае. Наконец, 800 рабочих мест - это вам не дырка от бублика. Ради всего этого можно закрыть глаза на обезображенный ландшафт, заткнуть уши, чтобы не слышать криков об угрозе источникам минеральных вод. В общем, не уникальность камня на Змейке, а близость железной дороги, развитая инфраструктура и, как следствие, легкость и дешевизна добычи побуждали власть имущих ногтями и зубами цепляться за карьер. Они, как образно подметил один из моих собеседников, "нашли топор под лавкой".

Как рванут - чертям тошно становится

Надо же такому случиться: как раз в ту минуту, когда мчавшийся по федеральной трассе кортеж правительственных машин оказался напротив камнедробильного завода, на Змейке ахнул массовый взрыв. Взвизгнули тормоза, высыпали охранники - думали покушение. Кто был в лимузине - можно только гадать, но в те годы в Кисловодск особенно зачастил председатель Совета Министров Н. Косыгин.

Последний массовый взрыв прогремел на Змейке два десятилетия назад. Как и большинство читателей, я не слышал его. Зато видел - на огромной фотографии в музее завода. Поверьте, это жуткое зрелище. От края до края и на полвысоты гору перекрывает полоса взметнувшихся дыма, пыли, камней. Вспомните комментарии специалистов к терактам: мощность взрыва эквивалентна 500 граммам (килограмму, 50 килограммам) тротила. А тут разом закладывали до 18 тонн (!) взрывчатки. И те огромные обломки скал диаметром в три-пять метров и весом в десятки тонн, что по сей день лежат в лесу, в доброй сотне метров от карьера - неопровержимое свидетельство варварского отношения к природе. Да и не только к природе. В справке, которую любезно предоставил бывший начальник отдела по охране недр Ставропольского округа Госгортехнадзора А. Рябов, читаем: "В результате этих взрывов неоднократно образовывались трещины в резервуарах минеральных вод и здании грязелечебницы Железноводска, находящихся в семи-восьми километрах от карьеров".

Казалось бы, яснее ясного - завод и карьеры надо немедленно закрывать. Но не тут-то было: сила ведомственных интересов, что стояла за продолжение производства, была не менее чудовищна, чем сила взрывов. только вдумайтесь: еще в 1947 году по решению Совета Министров СССР гора Змейка была отнесена к третьей зоне округа санитарной охраны курорта союзного значения Кавказских Минеральных Вод. Следовательно, по закону на ней были запрещены любые работы, наносящие ущерб лесам, способствующие эрозии почвы, отрицательно влияющие на природные лечебные свойства воды. Но ведомства чихать хотели на законы: работы ни на день не прекращались, а с 1952 года началось массовое техническое перевооружение предприятия. В 1973 году Совет Министров СССР постановлением N 654 утверждает новое Положение о курортах. Змейка, как и все остальные лакколиты Кавминвод, включена уже во вторую зону санитарной охраны курорта. Теперь здесь по закону вообще запрещено любое производство, хоть мало-мальски угрожающее природе. Перед этим, еще в 1968 году, Совет Министров РСФСР постановил, что карьер на горе Змейка к 1975 году должен быть закрыт. Но Министерство промышленности строительных материалов и Ставропольский крайисполком от постановлений союзного и республиканского Совминов отмахнулись, как от назойливых мух. К середине 70-х годов мощность взрывов и объемы добычи камня на змейском карьере достигли пика. В том, что производство и не помышляли сворачивать, любой из вас, уважаемые читатели, и сегодня может воочию убедиться: на поросшей травой железнодорожной ветке карьероуправления еще стоят остатки просторного станционного склада, на фронтоне которого красным кирпичом выложено "1976". Вот вам и плановое хозяйство, вот вам и вертикаль власти!

Одолеть монстра ведомственных интересов удалось, главным образом, благодаря стойкости и самоотверженности энтузиастов-общественников, ученых, прессы. В ноги надо поклониться гидрогеологу Д. Ганенкову, заведовавшему в то время отделом в институте курортологии, председателю Пятигорского общества охраны природы С. Измайлову, заместителю председателя краевого совета общества охраны природы А. Юровскому и многим, многим другим, кто бил во все колокола, поднимал общественность. Как считает бывший директор завода И. Лучко, решающую роль в закрытии карьера сыграли выступления этих энтузиастов в прессе, особенно публикации в газете "Правда".

Впрочем, к этому времени и Госкомитет по науке и технике представил убедительные доказательства, что еще несколько массовых взрывов - и регион может полностью лишиться своего главного богатства - минеральных вод. Гидрогеологи установили: в естественных разломах горы Змейки циркулируют минеральные воды с напором до 20 атмосфер. Стоит им вырваться наружу - и произойдет невосполнимая разгрузка всех подземных вод региона. Еще катастрофичнее были бы последствия, повреди взрывы пробуренную к тому времени на южном склоне Змейки скважину N 72 (ту самую, из которой ныне черпают "Новотерскую целебную"). Там, в апт-альбском водоносном горизонте, давление минеральных вод достигает 45 атмосфер. То есть, если бы произошел неконтролируемый выброс, фонтан минеральной воды поднялся бы на несколько сотен метров.

Слава богу, такой беды избежали, одумались. С 15 марта 1981 года управление ставропольского округа Госгортехнадзора СССР запретило буровзрывные работы на горе Змейка, а к исходу 1982 года карьер прекратил свое существование.

"Это наш, социалистический путь"

Случись такое в годы перестройки, в пору всеобщего раздрая и развала, я бы ничуть не удивился. Но то было начало 80-х, когда над всей страной еще витал указующий перст партии: "...использовать природу можно по-разному. Можно - и история человечества знает тому немало примеров - оставлять за собой бесплодные, безжизненные, враждебные человеку пространства. Но можно и нужно, товарищи, облагораживать природу, помогать природе полнее раскрыть ее жизненные силы... Это наш социалистический путь" (из доклада Генсека ЦК КПСС Л. Брежнева на XXV съезде КПСС).

В то время еще действовали законы, и один из них - закон о недрах - категорически предписывал после закрытия карьера рекультивировать на Змейке нарушенные горными работами 120 гектаров земель. В то время еще была советская власть, и в ответе редакции журнала "Крокодил", опубликовавшего фельетон о разрушении горы Змейки, ее представители отвечали: "...крайисполком обязал управление промышленности стройматериалов по завершении работ осуществить лесопосадку на отработанных уступах".

Тогда почему же и сегодня, спустя 20 лет, треть Змейки представляют собой жуткие безжизненные скалы? Я с этим вопросом обращался к десяткам людей и на заводе, и к бывшим работникам органов власти, контролирующих и природоохранных организаций. Мнения самые разные, часто взаимоисключающие.

- Чтобы засыпать выработки на Змейке, пришлось бы снять весь плодородный слой почвы в районе, - считает в прошлом зампредрайисполкома, а ныне глава МТГА В. Зеленский.

- Мне не нужен был плодородный слой, - уверяет бывший директор карьероуправления И. Лучко. - Требовалось 60 тысяч кубометров любого грунта. У меня тогда еще были мощные экскаваторы, самосвалы. Предлагал: давайте выкопаю хороший водоем. Не захотели.

- Ведь этот грунт смыло бы после нескольких сильных дождей, - говорит бывший председатель районного комитета по земельным ресурсам В. Зарубина. - И вообще, на камнях растительность быстрее приживается, чем на голой глине.

- Промоины, конечно, были бы, но большая часть грунта закрепилась бы на уступах, - убежден главный лесничий Бештаугорского лесничества А. Ковалев. - На голых скалах быстро идет иссушение корней. Любой грунт, пусть даже глина, помог бы растениям выжить.

Как видно, даже спустя 20 лет не удается прийти к согласию. А что творилось в начале 80-х! Невозможно перечислить все совещания, заседания, экспертизы, решения по поводу рекультивации карьеров на Змейке. А кончилось тем, что первого августа 1983 года заместитель председателя крайисполкома Г. Старшиков утвердил протокол совещания заинтересованных организаций, в котором было записано:

"1. Горно-техническую рекультивацию нарушенных горными работами земель, не производить.

2. Считать наиболее целесообразным восстановление биологических способностей нарушенных земель методом самозаращивания".

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Изнасиловали, использовали и бросили: выживай, как хочешь, матушка-природа! Указание краевому управлению лесного хозяйства и обществу охраны природы организовать выборочную посадку древесно-кустарниковой растительности все равно, что мертвому припарка: ни денег, ни техники под это дело не выделили. В результате мы имеем то, что имеем. И еще не одно столетие будет зиять эта открытая рана на теле Кавминвод, если...

Посади дерево, поколение пепси!

Мне многие советовали оставить эту затею, не писать о заброшенном змейском карьере. Какой смысл? Уличить тех, кто разрушил Змейку и бросил ее на произвол судьбы? Так они уже на пенсии, а многие и в лучший мир ушли. Исправить же что-либо невозможно: вконец обнищавшее государство на самые неотложные нужды не может денег наскрести. Но, как говорится, надежда умирает последней: я надеюсь, что Змейке мы еще можем помочь. Главный лесничий Бештаугорского лесничества А. Ковалев уверяет: стоит лишь на каждом гектаре горных выработок посадить по 50-100 стандартных полутораметровых саженцев, и через несколько лет Змейка преобразится, природа сможет залечить нанесенные раны. Да, сейчас уже "БелАЗы" по серпантину не пустишь. Но легкий колесный трактор с тележкой земли вполне может взобраться. Да, взрывчаткой выколупывать лунки там, где сегодня гнездятся орлы, недопустимо. Но выложить кадки из валяющегося тут же камня и заполнить их грунтом вполне по силам даже подростку. На улицах Сочи в подобных каменных кадках прекрасно растут огромные пальмы. При таком способе посадки грунта потребуется не 60 тысяч кубометров, а во сто раз меньше. Столько земли найти можно хотя бы расширив озеро у подножия Змейки. Открытым остается один вопрос - кто этим будет заниматься, ведь труд-то в основном ручной?

Думаю, это идеальное поприще для желающих заявить о себе молодежных организаций. Допустим, для той же "Единой России". Ведь у нее крепкий тыл в лице председателя краевой организации, депутата Госдумы РФ В. Катренко, его заместителя по партии, мэра Пятигорска Ю. Васильева, многих других влиятельных политиков и хозяйственных руководителей. Так что найти на сезон два-три трактора и экскаватор проблемы не составит. Ну а раскачать "поколение пепси", пробудить в нем чувство патриотизма, любви к своей малой родине - это и будет экзаменом молодым "единороссам". То ли они просто юные карьеристы, цепляющиеся за подножку поезда власти, то ли действительно истинные сыны и дочери своего Отечества.