Чудный праздник

...Весна в провинции чем-то похожа на немолодую женщину, которая ни с того ни с сего навела яркий макияж, понравилась себе, подобрела, надушилась волнующим парфюмом и пошла тихонько бродить по парку. Скорее всего, она дойдет до ближайшей пустующей скамейки, что у маленького прудика, сядет и аккуратно откроет истрепанный томик Набокова. А в пруду (если уж быть совсем откровенной, то - почти болотце) среди оберток от мороженого и разбухших и посеревших кусков хлеба будут грациозно плавать лебеди...

– И ты действительно хочешь писать об интересных людях, живущих в провинции? – как-то уж очень откровенно удивился мой преподаватель спецсеминара по журналистике. – О ком? Для чего?

– Ну о Казакове, Романове, Шумарове... Для того чтобы их узнавали, вспоминали, перечитывали.

– Да что о них писать, о них и так все знают. Я промолчала.

Я знала, что это не так.

Со мной, возможно, кто-то не согласится (ау, народ! Прошу помощи!), но провинция – это как раз тот самый вышеупомянутый прудик-болотце с изрядно застоявшейся водой, которую меланхолично рассекают все те же лебеди, попавшие туда с легкой руки директора парка. Конечно, кому-то этот прудик и покажется чудным местом. Но это если не присматриваться. И, прошу прощения, не принюхиваться.

Я вовсе не от нечего делать так относительно долго рассуждаю о провинции. Для меня, двадцатилетнего человека, у которого "да-что-ты-переживаешь-у-тебя-еще-вся-жизнь-впереди", это большая тема. И большой она стала, стыдно сказать, от скрупулезного в ней копошения. Георгий Шумаров, о котором пойдет речь, столкнулся с ней лоб в лоб. Нет-нет, он вовсе не трезвонит на каждом углу, что его писательская карьера сложилась бы намного удачливее, живи он в Москве. Но что-то переворачивается внутри, когда читаешь его "Дороги бортхирурга Басова" с обыкновенным, вроде бы житейским сюжетом, с лихвой приправленным острыми афоризмами (я для них завела отдельную тетрадку). Ведь здорово пишет!

Не могу умолчать и о том факте, что Георгий Михайлович, будучи безусым студентом Ленинградского мединститута, дружил с Василием Аксеновым (они даже жили в одной комнате), и писательская карьера у них начиналась примерно одинаково. Студенчество закончилось, но оставаться при институте Шумаров не захотел, он практик по натуре - уехал в Орел к жене Лиле. Аксенов же женился на москвичке и стал жителем столицы. Вскоре на всю страну прогремел его "Звездный билет", на который "молилась вся молодежь 50-х".

Не мне рассуждать о силе таланта – я считаю, что каждый из этих писателей по-своему интересен – но вот почему-то "Коллеги" В. Аксенова намного известней, к примеру, "Круглого стола на пятерых" Г. Шумарова.

"Периферия не топит, она... давит. Давит со всех сторон и особо ни к кому не присматривается. Но если уж кому-то довелось чего-то добиться, то она за него цепляется, гордится, возводит в ранг героя". Эти слова принадлежат сегодняшнему Георгию Шумарову. Человеку, для которого в жизни были и остаются два любимых дела: хирургия и литература. Правда, с хирургией пришлось расстаться: катаракта и неудачная операция на некоторое время лишили Георгия Михайловича зрения. Но даже в этот, в прямом смысле темный период жизни он не оставлял литературу: полным ходом готовилась книга "Хирурги". В этой его истории с потерей зрения можно провести аналогию с прославленным профессором Валентином Феликсовичем Войно-Ясенецким (отец Лука). Сам Георгий Михайлович не раз упоминает об этом, удивляясь, что каким-то немыслимым образом умудряется уж если не повторить судьбу, то быть человеком, идущим по тем же дорогам, что и отец Лука. Это касается не только слепоты, но и общей профессии – хирургии, и соцреалистической литературы, страницы которой пополнили и тот, и другой.

Тезисы соцреализма: народность, положительный герой, оптимизм и партийность – в ту пору не вызывали отрицательных эмоций. Писатель обязан был служить рупором для того, что ему скажут партийные боссы. Ведь партия извергала только истины...

Не быть оптимистом, да и вообще прозвучать не так, как другие, мягко говоря не поощрялось. Первый сборник стихов Георгия Шумарова "Люди молодые" (1961 г.) таким и вышел – соцреалистическим, но, что немаловажно, не конформистским. Вскоре он понял, что жизненные реалии, грустные сюжеты, которыми щедро одаривает хирургия, больше подходят для прозы, и в 1963 г. выходит первый сборник рассказов "Парень, живи!".

"У журналиста конвейер информации. А у писателя иной раз конвейер включен, а информации никакой. Не знаю, чем берет настоящая литература", – пишет Георгий Михайлович в своей главной, по его словам, книге "Гвозди в скрипичном футляре".

Так чем же берет настоящая литература? Чем берет Георгий Шумаров?

"Гвозди в скрипичном футляре" берут откровенностью. Читателю нравится, когда с ним, как с добрым знакомым, говорят на "ты"; нравится, когда автор не воздерживается от прямой критики не только в адрес недругов, но и самого себя; нравится узнавать в сюжете настоящую жизнь настоящего человека. Non-fiction нынче в моде и дает возможность автору полностью раскрыть себя, не оглядываясь и не прячась, написать то главное, что так и не смогло отразиться в предыдущих книгах.

Подбирая определение к судьбе автора, можно сказать все, что угодно: яркая, сложная, интересная в конце концов, но только не пресная. И не горькая: от множества жизненных испытаний – исходили ли они от Бога (вечный высший разум) или от бога (возникает на земле без определенной периодичности отличительные черты: любит красный цвет, прикидывается Богом) – она стала только насыщеннее.

Георгий Михайлович интересно пишет о людях, с которыми его столкнула судьба. Многие из них – прототипы колоритных героев его книг. Например, после выхода книги "Ни эллину, ни варвару" в профессоре Гурееве себя узнал профессор одной из ставропольских больниц. Процесс узнавания, как и полагается, сопровождался процессом складывания анекдотов коллегами. Профессор, как рассказывают, обиделся на Шумарова, ну так, а что поделаешь-то...

...Весна в провинции особенная. Тихая, грустная, безразличная. Природа обновляется осторожно: не спеша и не выпячивая свою новизну. И только лебеди, после долгой зимовки в вольерах выпущенные в пруд, напомнят посетителям парка о том, что уже теплеет...