Где ты теперь, Софийская?

Вопреки законам природы многие старые улицы Ставрополя постоянно молодеют. Взять ту же Льва Толстого (ранее Софийская). Глядя на эту оживленную магистраль, сплошь покрытую асфальтом, даже трудно представить, что она, когда-то захолустная, буквально тонула в грязи, заросшая бурьяном.

Свое первоначальное название улица получила от расположенной неподалеку от нее белокаменной, величественной Софиевской церкви, возведенной на территории Госпитального кладбища (разрушена в середине тридцатых годов, теперь это – район медакадемии). Прежде здесь простирался обширный пустырь – площадь являлась центром Старого Форштадта, вбиравшего в себя и нынешнюю улицу Льва Толстого.

Благодаря "Табели домов и дворовых мест" за 1881 год, удалось установить, что в свое время улица состояла всего из 25 жилых домов, расположенных по ее обеим сторонам на большом расстоянии один от другого, и артиллерийских казарм, значащихся под порядковым N 1 (ныне – территория военного авиационного училища, как продолжают его в народе называть по старинке).

В упомянутом документе перед каждой фамилией домовладельца стояла отметка о его общественном положении. В восемнадцати случаях было сказано: "солдат", "рядовой" или "солдатка", в трех - "унтер-офицер" и лишь остальные четыре строения принадлежали одному крестьянину и трем мещанам. Наверное, это лишний раз подтверждает: многолетняя Кавказская война наложила свой отпечаток на социальную структуру населения этой улицы – и не только ее одной.

Большая часть первых жилых построек располагалась на участке между сегодняшними улицами Мира и Тельмана. Софийская удлинялась в обе стороны. Уже в "Списке домовладений города" за 1911 год ее северный конец достиг улицы Воробьевской (теперь Дзержинского). За это время изменился и состав жителей: из выходцев бывших нижних чинов на прежнем месте остались лишь Васильченко, Григорьевы, Нарышкины, Сундуковы, Панковы и Лапины, из унтер-офицеров Василий Кец (в обиходе Кецев), из крестьян – Егоровы.

Постройки, в основном простенькие, удлиненной формы, уходили в глубину двора. К ним относились довольно порядочные огороды. По архивным документам, оценочная стоимость большинства из них составляла от ста до двухсот рублей. И только цена пенатов Василия Васильченко и Игната Сундукова достигала соответственно девятисот и шестисот рублей.

Наследники почти всех перечисленных фамилий на местах своих пращуров проживают до сих пор. Некоторые из них уже после войны возвели здесь вполне приличные дома (по понятиям доперестроечного периода). Кстати, до войны на улице не было ни одного двухэтажного жилища.

В наши дни на ней все дворы защищены от посторонних глаз высокими, в основном металлическими, заборами. Покой их владельцев охраняют злющие собаки. Зачастую можно о своем приходе дать знать только с помощью электрокнопки. А на одной из калиток - домофон.

...Так уж получилось, что, путешествуя по этой улице, я прежде всего попала в дом П. Пиячкина, живущего в нашем городе более 70 лет. Еще семилетним он приехал сюда с родителями из центральной части России. Купили на Софийской улице такую же, как почти у всех в округе, хатенку с двумя небольшими оконцами по фасаду. С этого порога Петя и начал свой путь во взрослую жизнь: сначала в школу, потом на войну. Сюда же и вернулся после Победы.

Навсегда осталось в памяти Петра Ивановича, как шумной компанией ребят и девчат они отправлялись по вечерам пешком (автобусы тогда не ходили) в кинотеатры "Гигант" и "Октябрь", на танцы в городскую рощу (теперь парк "Центральный"). Там он и познакомился со своей будущей супругой. Провожал ее после гулянья аж на Мамайку в кромешной темноте, по бездорожью (прожили с ней без малого полсотни лет, не так давно ее не стало).

После женитьбы на месте старой хибары соорудил он полутораэтажный дом. За материалами для постройки ездил в Архыз. Там и встретил своих бывших соседей по улице, потомков унтер-офицера – братьев Кецев. Они по старой дружбе радушно приняли его: отобрали для него лучшие бревна, старательно распилили их на доски и уложили в грузовик.

Сейчас ветеран живет воспоминаниями. На тумбочке перед его кроватью стоит цветной портрет, выполненный масляными красками.

– Жена, – говорит он. – Сам срисовал с фотографии.

Большая реконструкция улицы началась в середине прошлого столетия. Почти одновременно в разных концах ее восточной стороны появились три совершенно одинаковые одноэтажки, покрашенные в розоватый цвет. Одна из них, средняя, сданная в эксплуатацию в 1952 году, принадлежала тресту "Растмасло" – от слов "растительное масло" (уже в 1985 году ее снесли). Размещалась она напротив невысокого забора вышеупомянутого военного училища. Курсанты легко перепрыгивали его, отправляясь в самоволку. Позже изгородь нарастили.

В той новостройке получили квартиры управляющий трестом Е. Еременко, завотделом кадров этого же учреждения А. Таранов (отец будущего прекрасного певца с чарующим голосом Жоры Таранова), технолог городского маслозавода Н. Баканова...

– Дом был без удобств, – вспоминает Нина Васильевна Баканова. - Водозаборная колонка находилась во дворе. Печи топили семечной шелухой. Газ провели в квартиры лишь в шестидесятые годы.

Собеседница с удовольствием поведала о том, какое огромное грушевое дерево, в изобилии дающее вкусные сочные плоды, росло в их дворе, который сами жители старались украшать. Разводили цветы, а агроном Н. Ларцев посадил под своими окнами две северные красавицы-березки. Жили дружно, тепло общались после трудового дня. Виктор Кобеляцкий, тогда студент пединститута, придумывал развлечения для детей своих соседей, например, проводил с ними по утрам зарядку.

Справа от дома треста вдоль забора училища до улицы Мира располагалось несколько небольших частных строений с маленькими, хорошо ухоженными участ-ками земли. Через дорогу от них, на северо-восточном углу улиц Льва Толстого и Мира, до расчистки площадки для строительства объемистого здания (в нем располагается магазин "Ригонда") у самой кромки тротуара стоял скромный краснокирпичный дом со ступенями из ракушечника и с голубым почтовым ящиком на фасаде. От 90-летнего старожила И. Бобрышева я узнала: до революции в нем была пекарня некоего Чаузова. Будучи ребенком, Иван Васильевич слышал от своего дедушки, что в гражданскую войну в нее тайно приходили две женщины-разведчицы за хлебом для красноармейцев.

Слева от этого жилого дома тянулась высокая длинная стена из битого камня. Завершалась она неказистым угловым домом с вечно открытой прямо на улицу наружной дверью. Его старенькая хозяйка торговала семечками, сжаренными тут же на примусе.

На юго-восточном углу улиц Ленина и Льва Толстого в крошечном помещении старого домишки ютилось почтовое отделение. А за ним, к северу, тянулась еще одна, только пониже, стена из ракушечника, за нею хорошо просматривались сад и огород.

Несколько ниже находилась другая постройка из той же серии, что и дом треста. При заселении в ней получил квартиру начинающий в ту пору свою деятельность композитор Н. Зинченко.

Самый первый собственный двухэтажный дом на этой улице в начале пятидесятых годов совместно с компаньонами соорудили мои знакомые - сотрудник статуправления и машинистка "Молодого ленинца" Алексей и Анна Неручевы. Пока он уцелел.

Если на восточной стороне улицы (между улицами Ленина и Дзержинского) еще сохранились старые постройки, то на ее противоположном отрезке их полностью убрали. Новые сооружения отступили подальше от дороги.

Остался в памяти побеленный известью кирпичный дом на северо-западном углу улиц Ленина и Льва Толстого с незатейливым орнаментом вокруг окон из того же кирпича, выгодно отличавшийся габаритами от соседних. Одно время он принадлежал находившейся за пределами города психиатрической больнице. Никакой общественный транспорт туда специально не ходил. Вот администрация лечебного заведения и приобрела усадьбу с просторным двором и соответствующими хозпостройками, где содержались лошади, линейки, пролетки и прочие средства передвижения. К определенному часу там собирался персонал стационара и его отвозили на работу.

До сноса этот дом занимала обычная семья. С северной стороны к нему примыкал вырытый в земле вместительный погреб. Во дворе рос гигантский грецкий орех.

На противоположном, юго-западном углу, неподалеку от проезжей части дороги, на цементной подушке торчала водозаборная колонка, похожая на чайник. Она обслуживала всю округу.

Южнее ее был невзрачный домик, глухой стеной обращенный к улице Льва Толстого. На ней передвижная киноустановка показывала фильмы. Поскольку телевизоры тогда были большой редкостью, тамошние жители, прихватив с собой скамейки, стулья, охотно собирались на сеансы.

* * *

И еще одна примечательная деталь: многие домовладельцы занимались козоводством и разведением цветов для продажи. Поливали растения из собственных колодцев.