Бег за уходящим поездом

...Громкий детский крик огласил окрестности Дома правосудия. Так ребенок мог кричать только при смертельной опасности. Прохожие в недоумении остановились. И лишь когда вопль повторился, стало ясно, что он доносится из передвижного хлебного ларька, установленного на тротуаре. Перед киоском стояла женщина, крепко удерживающая за руку девочку лет десяти, и зло говорила продавщице:

– Открой дверь и отдай эту дрянь.

– Не открою, не отдам, – чуть не плача отвечала работница прилавка.

Несколько минут диалог продолжался в том же духе. За это время возле киоска собралось уже достаточно много народа. Кое-как удалось выяснить, что происходит. Оказалось, что дама с девочкой (последняя, кстати, так и норовила сбежать, периодически дергая рукой и проверяя, не ослабела ли хватка мадам) тщетно пытаются "вынуть" из хлебного киоска забившуюся туда сестру и дочь. Мамаша объяснила, что они только что вышли из здания суда, где решался вопрос о лишении родительских прав. Предполагалось, что детей от пьющей и гулящей мамы отдадут бабушке, но судья решил иначе. Бабушка в слезах отправилась домой. А неразлученная семья двинулась в неизвестном направлении. Старшая (та, что с помощью продавщицы забаррикадировалась в ларьке) прекрасно осознавала последствия судейского решения и при первой же возможности постаралась сбежать. На глаза ей попался вот этот ларек. Может быть, потому, что оттуда шел вкусный запах булок, а девочка не ела уже вторые сутки? Подросток в двух словах объяснила тете за прилавком причину своего "визита" в торговую точку и через пару минут уплетала свежую плюшку. Продавщица тем временем накрепко закрыла дверь, намереваясь спрятать девочку. Однако побег был замечен горе-мамашей. И теперь она во что бы то ни стало пыталась образумить дочь и грозила работнице прилавка всяческими карами. Скандал разгорался.

В конце концов прохожие вызвали бригаду спасателей и милицию. Конфликт переместился в официальные кабинеты. Но беглянка упрямо твердила свое: "Все равно я с ней жить не буду. Я уйду из дома". На наших глазах полку беспризорников прибывало.

Анархия – мама! Клей – папа!

Маша любит маму! Мама любит водку! Водка "любит" деньги! И те крохи, что время от времени попадают в семейный бюджет, тут же выливаются через "горькую". Поэтому любить Машу и содержать ее маме некогда, да и не на что. Знакомая картина? "Маму" в этой несложной формуле можно менять на "папу", "брата", в зависимости от ситуации. Когда так случается, инстинкт самосохранения гонит детей на улицу, где они чувствуют себя в большей безопасности. По такой схеме, утверждают сотрудники подразделений по делам несовершеннолетних, "путевку в жизнь" получила не одна тысяча ребят. Согласитесь, такое "распределение" – на улицу – не из лучших.

Историй, подобных изложенной выше, можно рассказать не один десяток. Вопрос в том, кто станет их слушать. Обычный прохожий в целях гигиены и ввиду отсутствия желания подать милостыню обойдет перепачканного грязью вперемешку с клеем или дихлофосом (их используют "нюхачи") оборванца стороной. А повстречавшись с ватагой таких ребятишек, скорее подумает не о них, а о своей безопасности и кошельке. Причем правильно сделает.

Кто-то из ребят, оказавшихся на улице, зарабатывает мытьем машин, кто-то промышляет разбоем и грабежами, кто-то попрошайничеством. И чем моложе беспризорник, тем ему больше приходится работать. Малолетки обслуживают себя и старших, которые обеспечивают им крышу. Оно и понятно: 14-16-летнему подростку меньше подадут, чем сопливому оборванцу. В случае же правонарушения с малолетнего спрос невелик.

В подвалах, где обитают беспризорные, есть свои некоронованные короли. Не то чтобы жизнь у них слишком сахарная, просто – сносная. Хочешь гулять – гуляй, хочешь спать – спи, хочешь есть – ну уж тут как придется. Хотя беспризорники не хуже помойных котов находят доходные, прибыльные места. А когда и этого нет, всегда на помощь приходит лак или клей. "Мы его нюхаем, чтобы есть не хотелось", - говорят ребятишки.

Что касается болезней, их хватает. Условия жизни не способствуют укреплению здоровья. У многих застужены почки, много хронических простудных заболеваний, чесотка и педикулез. Нередко – туберкулез. Иногда беспризорники отправляются в больницы. Редко – сами, чаще - с помощью сотрудников милиции. О медиках дети улиц вспоминают с теплотой. О пребывании в больнице – как о посещении райского уголка.

Гавроши 90-х

Стереотип беспризорника сформировался у населения за счет книг, кинофильмов, кинохроники времен гражданской войны – грязный, лохматый, оборванный Гаврош. Он бежит из всех приютов, куда его помещают пролетарии. А плодили этих осиротевших гаврошей революция, война, голод. Детская непосредственность сочеталась в них с бандитизмом. Бродяжки потом нередко становились алкоголиками. Новый тип беспризорника, так сказать, нашего периода, обладает теми же качествами, что и их "коллеги" в 20-е годы. Исключение составляет лишь то, что многие нынешние гавроши далеко не сироты, а имеют родителей или родителя, либо лиц, замещающих их. И все равно улица стала родным домом.

Ситуация начала обостряться с начала 90-х годов. Бродяжки вновь стали наводнять большие города. Сегодня рост детской безнадзорности очевиден. Статистика бессильна дать точное число ставропольских беспризорников. Но исполняющий обязанности начальника управления по обеспечению деятельности участковых уполномоченных милиции и подразделений по делам несовершеннолетних краевого ГУВД Александр Бурков считает, что их не менее десяти тысяч. Дети деградируют, бросив школу, семью, остаются один на один с преступным миром, который их засасывает и очень неохотно отпускает.

"Все на борьбу с беспризорностью".Исторический аспект

Собственно говоря, с беспризорностью боролись всегда, но разными, иногда довольно странными методами. Коммунисты считали, что при социализме не должно быть сирот, и ... открыли для них специнтернаты, которые народ тут же прозвал "лесными школами". Оттуда дети нередко переходили в лагеря и исправительные колонии.

К нынешней ситуации мы шли десять лет. В 1991 году после распада СССР разрушилась единая система органов МВД и народного образования страны. Одновременно в бывших республиках разгораются локальные вооруженные конфликты. Дети бегут от войн, но приемники-распределители в городах, куда они попадают в конце концов, отказываются брать "чужих". Дети остаются на улице. А в стране – начало экономической реформы, стремительное обнищание населения и обострение криминогенной ситуации.

В 1992 году принимается "Закон об образовании", по которому обязательное обучение в школе становится не обязательным. Последняя организация, которая учитывала детей, занималась их воспитанием и беспокоилась о жизни в семье, – осталась в стороне. Больше учителя не ходят по домам в поисках первоклассников. А дети, ушедшие из одной школы, запросто могут не устраиваться в другую. До этого никому нет дела.

Одновременно выходит постановление правительства РФ № 723 от 17 сентября 1992 года. Его подписывает Е. Гайдар, знаменитый внук автора "Тимура и его команды", ратовавшего как раз за всяческую помощь трудным детям. Согласно этому документу, контроль за детской безнадзорностью и организация приютов для беспризорников передаются в ведение министерства труда и социального развития. Собесы их не принимают. Дети повисли между двумя ведомствами. Забегая вперед отмечу, что эхо этого постановления слышно и в нынешних отношениях подразделений по делам несовершеннолетних и органов соцзащиты.

В то же время реформируется работа системы профилактики правонарушений. Как потом отметят специалисты, это оказалось одной из самых грубейших ошибок, допущенных государством в плане работы с беспризорными детьми. Разорвав единую систему работы с трудными подростками, разделив оперативно-следственную, профилактическую работу, приемники и воспитательно-трудовые колонии по разным ведомствам и управлениям, государство пришло к тому, что у семи нянек дитя осталось без глазу.

В 1993 году криминологи впервые указывают на угрозу безопасности и спокойствию страны в увеличении детской безнадзорности и молодежной преступности. И как показывает день нынешний – оказались правы.

Вообще неразберихи и путаницы сейчас хоть отбавляй. Согласно новому Уголовному кодексу введен административный арест для несовершеннолетних правонарушителей от 20 до 40 суток – гуманно по сравнению с колониями и этапированием в них, содержанием в следственных изоляторах. Но тут же возникает вопрос: а где их держать?

Много разговоров о детских и семейных судах, а кто будет этим заниматься, если уже сейчас судей не хватает?

Собираются разделить потоки детей в приемниках на криминальный и случайный, а где приюты, в которых будут жить подкидыши? О финансировании, точнее, его полном отсутствии любой проблемы беспризорности говорить уже устали.

Полнейший хаос. Золотое время для беспризорников.