Мы так сильно любили друг друга

Нет, дело не только в том, что мы действительно любили кино. В те времена, далекие и близкие одновременно, кино было для нас событием, мы любили в нем свое ожидание праздника. Когда все доступно, это, конечно, хорошо, но – парадокс – скучно. Сейчас у кого-то стоит весь Феллини, Тарковский, пять изданий Кафки и вообще что угодно, но того, "нашего", праздника нет. А тогда, даже в самый холодный слякотный вечер, с тайным удовольствием избранных и приобщенных мы собирались в одном из кинозалов города. Это было внушительное сообщество – киноклуб Геннадия Хазанова. Целых 20 лет этот человек, словно библейский Моисей, водил ставропольскую интеллигенцию в поисках очередного кинопристанища. С его именем мы связывали свои надежды на спасение в Большой культуре.Впрочем, чтобы воскресить образ того времени, надо определить его суть. Конечно, прошлое, облагороженное и приведенное в порядок, похоже теперь на музейный экспонат, многозначный в своем покое. Но в те времена, когда все происходило, мало кто задумывался о том, что действующие лица 60-70-х – "поколение истопников и кочегаров" – на самом деле являются духовными законодателями общества. Таковыми они стали потому, что предложили обществу ценности, истоком которых была современная мировая культура. Все, что писали и читали люди этого поколения, их вкусы, предпочтения, собирание книг превращалось в символ, моду, знак.

Вглядываясь в лицо Геннадия Хазанова, мы понимали, что он тоже из законодателей. Нас, киноведа и кинопублику, объединяло отсутствие цинизма. К жизни мы относились всерьез, это было наше общее моральное благо. Сейчас, кажется, объединяет другое. Никто никого не любит, не уважает, не жалеет. Объединяет игра.

Его врожденное достоинство и уже потому скромность убеждали в том, что он не провинциален, и это значило очень многое. Но больше всего мы любили его за то, что в отличие от того Геннадия Хазанова, который "закончил кулинарный техникум", наш Гена закончил элитнейший ВГИК. Институт кинематографии – это было очень престижно и красиво. И это исключало подделку... Впрочем, воспоминания - действительно вещь стерильная. Если наше воображение рисовало над Хазановым нимб исключительности и даже определенного политического риска, то на самом деле, как рассказал теперь он, явление ставропольского киноклуба стало возможным потому, что, по меньшей мере, три высоких чиновника действительно любили кино и искренне помогали Геннадию Николаевичу материализовать идею киноклуба. Речь идет об инструкторе краевого комитета КПСС Валентине Бондаревой, заместителе начальника управления кинофикации Петре Слезавине и директоре краевой конторы кинопроката Викторе Бондареве. И все-таки никакие частные уточнения не могут теперь изменить того факта, что Геннадий Хазанов из тех носителей культуры, которые определяли уровень, критерии, духовную ауру Ставрополя.

Открытие киноклуба произошло в декабре 1969 года показом "Андрея Рублева". Это было в зале кинохроники "Орленка". Но перед показом - и ради этого, собственно, приходили – он представлял творчество режиссера. Профессор СГУ Клара Штайн свидетельствовала: "Теорию кино я прошла по Хазанову. Это единственные знания, которые я получила, не прикладывая собственных усилий...".

Однажды, уже во времена перестройки, на показе появилась некая американка Коррекер. У себя в штате Оклахома, она тоже вела киноклуб, так что встретились коллеги. Для Гены это был не очень удачный вечер, пришли всего 100 человек, для нее же – цифра запредельная. "У нас больше 20-ти не бывает, – сокрушалась она, - ах, вы бы знали, Оклахома – такая провинция!..".

Вспоминая Хазанова тех лет, мы вспоминаем... нет, даже не великолепный киносписок: Тарковский, Феллини, Кавалерович, Параджанов... Мы вспоминаем Ставрополь как уникальное пространство, на котором сотни людей почувствовали себя вырванными из клещей бытового времени... Кино, "электрический сон наяву", превратилось в лучшее доказательство нашей жизни. Казалось абсолютным, что искусство, которое "принадлежит народу", создавшее образ ХХ столетия, бессмертно по определению. Подобные чувства мы связывали с киноведом Геннадием Хазановым. Но, как ни странно, чем больше мы знали о кино, тем меньше представляли реальность этого человека.

Потомственный ставропольчанин, родители-фронтовики. Отец был врачом, а мама, окончившая иняз, сразу ушла в краевую библиотеку и по сей день работает в отделе иностранной литературы. Детство Гены, по его словам, прошло в библиотечных подвалах. Там же прошло детство еще одной яркой личности – писателя-фантаста Василия Звягинцева, "друга на всю жизнь"... Примечательны и другие события. Из шестой школы Гена перебежал в пятую, прослышав об удивительном учителе литературы Якове Марковиче Моткине. Во ВГИКе на молодого Хазанова обратили внимание трижды. Когда уточняли, не родственник ли он главному дирижеру Большого театра, потом, когда Гена сказал, что его любимый писатель Салтыков-Щедрин, и когда прекрасно сдал все восемь выпускных экзаменов... Не собираясь становиться педагогом, (первое образование – филфак Ставропольского пединститута), Геннадий Николаевич тем не менее всю жизнь преподавал историю, теорию и философию кино: в культпросветучилище, пединституте, теперь – в СГУ.

Однажды, на заседании клуба, Геннадий Хазанов представил замечательный итальянский фильм "Мы так сильно любили друг друга". История нескольких друзей, которые прошли войну, голод, испытания, но наперекор всему были молоды и счастливы. А потом, после войны, кто-то стал богат, кто-то нет, и все у них разладилось. В жизни, в душах... Да, но почему же умерло наше кино?

Комментарий Геннадия Хазанова: "Когда с нами приключилась российская демократия, мы восприняли ее как награду, и те самые кинодеятели и актеры, которых так любили в народе, возмечтали, чтобы все стало, как в Голливуде. Особенно волновали гонорары Шерон Стоун – 25 миллионов долларов, большая новость! Люди из Союза кинемато-графистов, Госкино создали кинорынок: "Приезжайте, покупайте наши фильмы". Раньше государство раздавало их бесплатно, однако и забирало все собранные после проката деньги, выплачивая авторам смешные суммы. Но ситуация "покупайте" оказалась нереальной. Стали поднимать цену на билеты, а у людей на еду денег нет. И кино рухнуло. Спасать надо было не производящую систему, а ту, что связывала кино со зрителем. Кстати, в Америке, во времена Великой депрессии, кино сохранилось потому, что билет стоил всего несколько центов. Голливуд оказался не только "фабрикой грез". Сейчас опять именно кино спасает упавших духом после 11 сентября американцев. А что у нас?..".

А у нас дискотеки с наркотиками, ночные клубы, "телеки", "видики". "Как же случилось, – спросила я у Геннадия Хазанова, - что мощная духовность, которая имела место в Советском Союзе, так легко и обидно пала?".

– Чем выше взлетаешь, тем... В известном смысле это была духовность поневоле, в отсутствие соблазнов, как в монастыре... Кто-то собирал книги лишь потому, что нельзя было коллекционировать автомобили...

Для профессионала-киноведа Геннадия Хазанова произошло нечто личное: исчезла любимая работа, дело его жизни... Будучи приличным журналистом, он пробовал себя в иной роли – написал и издал детскую книгу о кино "Удивительные превращения". Издатель С. Кандауров возил ее Роллану Быкову, мэтру книга понравилась... Выпускал симпатичный детский журнал "Вовочка", но и эта затея оказалась слишком дорогостоящей. Что же делать человеку в такой ситуации? Геннадий Хазанов пожал плечами, посмотрел в окно, помолчал. Потом все же ответил:

– Жизнь научила никому не желать зла. Но вообще вспомнился фадеевский "Разгром", последние строчки... Надо жить, работать. Исполнять свои обязанности.