Инженер великих строек

Многие друзья, окончившие с ним Ставропольскую гимназию в 1912 году, твердо выбрали для себя юридическое, медицинское, естественно-географическое образование. Николай долго колебался, но все решил убедительный совет старшего брата, который так увлекательно настаивал и рисовал картину того, какие же горизонты откроются, если он станет строителем. Вот уж кто воочию видит плоды своего труда - новые заводы, фабрики, мосты и железные дороги...

Нет, не случайно уже студентом второго и третьего курсов Петербургского инженерно-строительного института он приезжал на практику в родной Ставрополь. Здесь находилось управление строительства железной дороги Армавир-Ставрополь-Дивное ("Туапсинка", как ее нарекли в народе). Трассировка, а затем и сложные работы по возведению насыпей, мостов, изнурительная борьба с оползнями дали ему опыт, какого нельзя получить ни в одном институте.

...Бывая по музейным делам в Ленинграде, городе моей юности, я неизменно навещал старого профессора в его квартире на Петроградской стороне. Середина 70-х годов: окруженный почетом и сердечностью своих коллег, преподавателей и студентов Ленинград-ского политехнического института, откуда он много лет назад ушел на производство, а теперь преподавал, Николай Александрович достойно и творчески состоятельно доживал свой век, стойко преодолевая надвинувшиеся болезни. Какой же это был рассказчик!

Мы подолгу рассматривали фотографии, документы, памятные свидетельства, напрямую связанные с историей советского гидростроительства. Рядом за чайным столом колдовала Нина Евгеньевна, верная спутница строительных кочевий, домашний гений, теперь уже на тихом причале.

Николай Александрович пытливо расспрашивал о Ставрополе, вспоминал ярко и образно. О том, как сооружение "Туапсинки" велось из рук вон плохо, а потом и заглохло вовсе. Вороватые подрядчики больше кутили, чем строили. Касаясь революционных событий 1917 года, первых лет советской власти, Николай Александрович без особой оглядки высказывал много интересных суждений об этой эпохе ломки, страданий и надежд.

- Не думаю, - говорил он, - что будущий историк понял бы пережитое нами время по газетам, протоколам заседаний, по архивам академий или трибуналов. Ему придется прибегнуть к незамысловатой правде из уст очевидцев. Лучше, если это будут люди труда, честные, не озлобленные...

Волховстрой был первой крупной стройкой советского времени, и здесь впервые искали и внедряли в жизнь, несомненно, эпохальный для России план ГОЭЛРО. Рождались новые технические способы и формы организации труда: отмирали, увы, доброй памяти мужицкие артели мастеровых людей, создавались бригады советского образца. Появилось героическое и азартное племя технической интеллигенции, способное трезво учиться и бодро голодать, всерьез переходить от пулеметов к самоучителям. Был романтизм, оправданный Октябрем, скрепленный кровью революционных лет.

На Волховстрой в качестве инженеров и техников съехалось много молодежи с непреклонной верой в будущее. В те годы советская республика использовала знания старых специалистов. Среди них были Г. М. Кржижановский, академики Б. Е. Веденеев, А. В. Винтер, профессор Г. О. Графтио, крупнейший специалист по строительству железных дорог А. В. Будасси. Волховстрой был надеждой всей страны, особенно питерских рабочих. Еще в самом начале 20-х годов газеты писали: "Когда Волховстрой будет достроен и даст энергию Питеру - это будет чудо".

Чудо произошло 19 декабря 1926 года, 75 лет назад.

Для молодого инженера Николая Филимонова открывался радостный простор, который привел его на Волгу, на строительство целлюлозно-бумажного комбината. Нужен был свет не только электрический, но и свет знаний, а значит - бумага для учебников...

Приглашение главного инженера Днепростроя, В. Е. Веденеева занять должность прораба силовой станции и плотин правого берега было для Филимонова в высшей степени лестным и почетным. Еще бы! Туда, на Днепрострой, самую большую и самую притягательную стройку первых пятилеток, собирались лучшие инженерные и рабочие кадры. Стало быть, трудовая и творческая судьба Николая Филимонова складывалась так, что открывала ему пути для приложения знаний и опыта на других стройках.

В первые послевоенные годы Н. А. Филимонов уже как заместитель главного инженера Главгидроволгодонстроя снова в самой гуще "великих строек". В создании Цимлянского гидроузла и водохранилища на Дону он тесно сотрудничал с выдающимся советским гидротехником академиком С. Я. Жуком. В числе двенадцати строителей Волго-Дона был удостоен Золотой Звезды Героя Труда.

"...Потом был Волго-Балт, а летом 1955 года, будучи главным инженером проекта Красноярской ГЭС, я с большой группой изыскателей выехал на Енисей. Было составлено проектное задание, определились контуры одной из мощнейших гидроэлектростанций планеты, - с гордостью вспоминал Николай Александрович. - Ну а как осуществлен проект в деле, могут рассказать строители и жители сибирских просторов".

Помню, с каким трепетом Николай Александрович извлекал из заветной папки пригласительный билет на торжества в связи с 50-летием ГОЭЛРО. Тогда, 22 декабря 1970 года, собрались в Москве ветераны-энергетики, люди одной из самых достойных мирных профессий.

Казалось, что почти вся страна пролегла между Волховом и Енисеем. И дело тут не столько в географических измерениях. Между двумя реками пролегла многотрудная и грандиозная эпоха - электрическая.