Книга Виктора Кравченко «Русский зять Грузии» о Грибоедове вышла в свет

Достаточно вспомнить предыдущие его «Михаил Юрьевич Лермонтов в Ставрополе», «Коста, сын Леуана» (о К. Хетагурове), «Братья Пушкины на Кавказе» и другие. На сей раз тронуло уже само заглавие книги - «Русский зять Грузии». Ведь оно впервые появилось в качестве заголовка статьи В. Кравченко в нашей газете полтора года назад. Уже тогда писатель активно работал на книгой, которую посвятил замечательному поэту, дипломату Александру Грибоедову, чья судьба - и личная, и общественная - тесно связана с Кавказом. Но сразу вопрос: откуда вообще такой замысел появился у ставропольского краеведа? Где Ставрополь, а где - Грузия… Ответ и прост, и не прост одновременно.

- Я ведь родился в Тбилиси. На той самой улице, где когда-то жил Грибоедов, - улыбается Виктор Николаевич. - А потом после окончания института иностранных языков, став гидом-переводчиком и инструктором по туризму, 18 лет возил экскурсии по Военно-Грузинской дороге, по Тбилиси, водил туристов к Пантеону писателей Грузии, к могиле Грибоедова в монастыре Святого Давида на знаменитой Мтацминде.

Так что грибоедовские места Грузии для Виктора Кравченко - это, по сути, еще и места детства. Он вырос на улице Сололакской, в верхней части которой стоял дом с мезонином, где жил Грибоедов, а неподалеку поэт познакомился с будущей своей главной любовью - княжной Ниной Чавчавадзе…

- Всю Сололакскую улицу, а также могилу Грибоедова я помню с пяти лет, с той поры, как бабушка меня начала туда водить. Кстати, в школу я ходил по улице Лермонтова, хотя еще не знал, кто такой Лермонтов… А на проспекте Руставели располагался дворец наместника на Кавказе, в советское время - Дворец пионеров, куда я мальчиком ходил в танцевальный и шахматный кружки… Мы жили в самом центре Тбилиси, на Ереванской площади, которая в моем свидетельстве о рождении носит имя... Берии. Сегодня - площадь Свободы… И поэтому известные строки с надгробия Грибоедова «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя...» я выучил на слух с пяти лет, еще даже не умея читать. Имя Грибоедова, можно сказать, окружало с детства.

Получается, к этой книге он шел долго, всю жизнь. Не спешил: очень хотелось сформировать собственное понимание необыкновенной личности Грибоедова… Поскольку немало весьма авторитетных авторов потрудилось над этой темой, например, совсем недавно, в 2016-м, вышла хорошая книга главного редактора издательства «Вече» Сергея Дмитриева «Последний год Грибоедова».

В. Кравченко близок взгляд С. Дмитириева на их общего героя, выраженный в предисловии к столичному изданию: «Ни один русский поэт не добивался такого триумфа в служении своему Отечеству, как А.С. Грибоедов, сыгравший решающую роль в событиях Русско-персидской войны 1826-1828 гг. и заключении Туркманчайского договора. А смерть поэта, выполнявшего в Тегеране опасную роль полномочного министра-посланника, можно вообще назвать воинским подвигом». С. Дмитриев, живя в Москве, имел возможность поработать в архивах Министерства иностранных дел России первой половины XIX века… У нашего земляка такого доступа, понятное дело, нет. Зато у него есть другое - человеческое, на уровне почти родственного, восприятие Грибоедова. Как если бы писатель вместе с Александром Сергеевичем проезжал по столь близкой ему Военно-Грузинской дороге, которую он знает как свои пять пальцев. Знает каждый приметный поворот и спуск… Скала «Пронеси, Господи!» в Дарьяльском ущелье (где Грибоедов, любивший музыку, размышлял, смогут ли тут провезти его рояль) запечатлена в книге авторским фото

50-х годов ХХ века. Так что для него эта книга - в каком-то смысле лебединая песня, а еще - святая дань памяти родным местам… В. Кравченко сознательно не слишком много внимания уделяет событиям из биографии Грибоедова, связанным с Москвой и Петербургом, достаточно описанным другими авторами. Его грибоедовская география - Ставрополь, Моздок, Грозный, Владикавказ… При этом опирался на прекрасные путевые записи самого Грибоедова, который, заметим, еще до Пушкина и Лермонтова подробно писал о Кавказе. Но поскольку его записи долго не были опубликованы, то и принято считать Пушкина литературным Колумбом Кавказа. Весьма полезны оказались для исследователя и воспоминания ряда современников Грибоедова. Словом, погружение в тему заняло много лет, шло осмысление массы сведений, воплотившихся теперь в изящного вида книжку, на обложке которой воспроизведена известная картина - Грибоедов и Нина у рояля.

- Долго держал материал внутри себя, для себя, - признается В. Кравченко. - Хотелось изложить так, чтобы это было доступно и близко нашему читателю.

И нам, уверена, это близко. В Ставрополе Грибоедов бывал много раз, останавливался здесь, ночевал, встречался со многими знакомыми. Первый раз это было в августе 1818 года, в последний - в 1828-м, поэт прибыл уже в звании чрезвычайного посла России в Персии. И не только для нас, но, по большому счету, и для народов двух стран сегодня выход подобного издания особенно важен на фоне нынешних непростых отношений России и Грузии. Такие книги способны вернуть наши народы и страны к нормальному общению…

В. Кравченко с горечью говорит о том, что сейчас, к сожалению, немногие жители Тбилиси знают имя Грибоедова… В массовом восприятии мало что осталось. И теперь на экскурсии по столице Грузии туристам о Грибоедове дилетанты рассказывают порой настоящую чушь…

Что было самым трудным в работе над этой книгой? Прежде всего надо было пересмотреть огромное количество литературы о пребывании Грибоедова на Кавказе, потом выстроить композицию пространственно и во времени: по месяцам, годам целое десятилетие - с 1818-го по 1828-й, поднять материалы обо всех, с кем он общался, в том числе о декабристах…

- Были литературоведы, описывавшие Грибоедова чуть ли не карьеристом, а это была светлейшая голова! Легко и в совершенстве овладел персидским, а всего знал восемь языков! Ему цены не было. В то же время, конечно, не был чужд юношеским шалостям, светский красавец, переживший свои салонные любовные истории и даже дуэли... В молодом возрасте по интеллекту уже превзошел своих командиров, и каких - Паскевича, Ермолова. Будучи штатским чиновником, сумел вывести из Персии 150 наших пленных солдат, вел их скрытно, по ночам, опасаясь мести коварного врага… А в 34 года и сам мученически погиб. Персидский шах потом извинялся перед Россией за Грибоедова, послал в дар императору бесценный алмаз…

Почти на каждой странице книги В. Кравченко находишь упоминание человека или события, которые вызывают новую волну интереса - узнать об этом больше, докопаться до новых деталей. Познавать эту бесконечную глубину судеб - чрезвычайно увлекательно! И, уверена, отнюдь не бесполезно, как может подумать кто-то далекий от истории. Какие любопытные подробности о литературной жизни Петербурга в «преддекабристский» период узнаем мы через повествование о жизни Грибоедова в это время. Одни только имена каковы: Рылеев, Бестужев, Одоевский, Оболенский, Трубецкой, Кюхельбекер… Не говоря уже о Пушкине. Читатель той поры с волнением осмысливал поразительную, революционную для своей эпохи комедию «Горе от ума», ставшую кладезем крылатых фраз, от «в воздух чепчики бросали» до «карету мне, карету!». Почему так много пишет Кравченко о декабристах? Ну а как иначе? Этот круг был средоточием бурного брожения лучших умов России. И конечно, Грибоедов не мог не быть вовлеченным в этот круг, ибо там были люди, близкие по духу, многие - просто личные друзья дипломата и поэта. Неоспоримый исторический факт: руководители Тайного общества надеялись, что Ермолов поддержит военный переворот. Между тем генерал Ермолов был непосредственным начальником Грибоедова, направлявшим его в Персию… Необыкновенное по концентрации идей, событий, столкновений судеб начало ХlХ века и спустя два столетия не утрачивает своей притягательности, и к большинству основных дел прямое отношение имеет Грибоедов. От войны 1812 года до дипломатических усилий России на Кавказе, от восстания на Сенатской площади до расцвета русской литературы.

Причуды и его личной судьбы тоже удивительны. В 1826 году в пылу разбирательства декабристского дела привлекали по подозрению в участии и Грибоедова, отбывшего несколько месяцев под арестом. Привезли в Петербург аж из Грозной, под конвоем. Доказать его причастность не удалось… Но негласный надзор на некоторое время установили. А уже два года спустя блестящий дипломат отличился в войне с персами. «Победа российского оружия завершилась Туркманчайским миром, подписанным 10 февраля 1828 года. Самую значительную роль в ходе переговоров сыграл коллежский советник Грибоедов». Этот договор имел огромное значение в судьбе армянского народа, укрепив позиции России в Закавказье и подорвав позиции Англии в Персии. В марте 1828 года в Зимнем дворце Грибоедов торжественно вручил императору текст Туркманчайского договора. При этом вскоре после получения наград и чина статского советника на личной аудиенции у царя он счел гражданским долгом ходатайствовать о смягчении участи декабристов, сосланных в Сибирь!

А впереди вновь ждал Кавказ. Вновь не миновал он в этом последнем путешествии Ставрополь, остановившись в стенах крепости, тепло встреченный генерал-губернатором Емануэлем. Впереди были и несколько месяцев обыкновенного, но такого недолгого человеческого счастья - любовь, венчание с прекрасной Ниной Чавчавадзе, надежды, с этим связанные… Всего через несколько месяцев семнадцатилетняя Нина осталась вдовой и всю оставшуюся жизнь посвятила светлой памяти любимого супруга. Спустя почти 10 лет в родовом поместье ее отца Цинандали произошла их встреча с Михаилом Лермонтовым, когда Нина подарила поэту кинжал, прославленный им в знаменитом стихотворении: «Лилейная рука тебя мне поднесла...».

Одно лишь краткое обозначение столь ярких событий наводит на мысль: и куда смотрят наши кинематографисты? Почему до сих пор нет художественного фильма о Грибоедове? Вроде бы не так давно пытался взяться за сериал сам Н. Михалков, но что-то не задалось у мэтра… И то сказать, непростое это дело - представить такого человека.

Радуясь выходу книги, Виктор Кравченко уже подумывает о следующей: прорисовываются контуры повествования о Пушкине на Кавказе. Еще один Александр Серге-

евич… Два великих русских поэта были тезками по имени-отчеству. Любили и очень уважали друг друга. Кстати, тему Пушкина на Кавказе В. Кравченко уже затрагивал в своих публикациях. А теперь, выпустив, как он сам говорит, лебединую песню, готов потрудиться и для другого Александра Сергеевича.