Михаил Федотов: на Ставрополье будет создан региональный СПЧ

– Михаил Александрович, штат СПЧ невелик. Разве можно повсюду успеть, побывать на каждом пожаре?

– Как и в любом деле, необходима четко выстроенная система. Накрутив тысячи километров по российским городам и весям, мы пришли к выводу: надо выстраивать некую общественную вертикаль. Необходимы аналогичные структуры при главах регионов.

– Власть, увы, часто придерживается старой русской поговорки: нельзя мусор из избы выносить... И соответственно, закрывается от общественников, людей активной гражданской позиции, которые, безусловно, неудобны и не дают жить спокойно.

– Важно, что этой позиции не придерживается Президент России Владимир Путин. Во время недавней с ним встречи в начале ноября мы говорили главным образом именно о необходимости общественного контроля, в том числе на местах, в регионах. Чтобы построить демократическое общество, важно использовать прежде всего энергию неравнодушных людей, болеющих за соотечественников, за Россию. Институты гражданского общества, демократические механизмы, создание которых инициирует сегодня СПЧ, – это та «подушка безопасности», которая позволит эффективнее защищать права человека в нашей стране..

– На встрече с общественниками, которая состоялась в Ставропольском государственном аграрном университете, много нареканий прозвучало в адрес неправедных судей, которые не судят, а засуживают. И вы ответили, что судебная реформа еще не завершена и потому система судебная остается несовершенной. Боюсь, такой ответ не очень успокоил тех, кто пришел пожаловаться на принятие, по их мнению, неправедных решений.

– К сожалению, правозащитник не может подменить суд. А несправедливое решение может отменить только вышестоящая судебная инстанция. Другое дело, что еще много надо сделать, чтобы правозащитники со спокойной совестью могли бы подать в отставку за ненадобностью. Необходимо выстроить систему ротации и выборности председателей судов, обеспечить аудио- и видеопротоколирование судебного заседания. Это снимет многие вопросы. А сегодня, я согласен, Фемида подглядывает из-под повязки, когда взвешивает на своих весах степень виновности или невиновности подсудимого. Прямое неуважение к закону, «телефонное право» – все это есть. С этими безобразными явлениями надо бороться.

Безусловно, общественный контроль не сможет подменить суд. Но вот предотвратить развитие конфликтных ситуаций до прямого противостояния способен. Что меня порадовало, губернатор Владимир Владимиров полностью в этом вопросе меня поддержал. Конфликтную ситуацию с помощью привлечения сил гражданского контроля необходимо переводить в режим консенсуса. А не ломать через колено. А то можем и колени поломать. Создание регионального СПЧ глава края решительно одобрил. Главное, чтобы краевой СПЧ, который, я уверен, будет в скором времени сформирован, не оставался формальной структурой. Как это было в свое время в Краснодарском крае. Более 10 лет региональный СПЧ ничего не делал, только числился на бумаге, пока не приехал наш десант. С губернатором мы пришли к общему мнению: общественный контроль важен, нужен и способен стать в том числе помощником власти в решении запутанных социальных проблем.

– Михаил Александрович, у вас очень богатая на повороты биография. В начале 90-х вы были министром печати и информации России, являетесь одним из авторов закона о СМИ. Но много воды утекло с тех пор. Как вы оцениваете действующий вариант этого нормативного акта, призванного охранять свободу слова в России?

– Сегодня это, по моей оценке, пробитое, сильно местами обгоревшее знамя над непокоренной крепостью. Многими параграфами действующего закона о СМИ в связи с внесенными за прошедшие годы поправками я сегодня не доволен. Впрочем, наверное, я не стал бы правозащитником, если бы был всем доволен. Работа у меня такая. Например? В законе сказано, что порядок сбора журналистом информации на объекте проведения контртеррористической операции определяется руководителем этой операции. А если запрос проигнорирован и корреспонденту не дали никаких указаний, разъясняющих порядок действий, но он все же написал о случившемся трагическом факте, может последовать и обвинение в экстремизме. И, как далее следует из закона, после двух предупреждений может быть принято решение о закрытии СМИ. Есть еще в вышеназванном документе статья 3, в которой сказано: «Создание и финансирование организаций, учреждений, органов или должностей, в задачи либо функции которых входит осуществление цензуры СМИ, не допускается». На деле на местах в той или иной форме присутствуют структуры, которые берут на себя прочтение и согласование подготовленных журналистами статей, если речь идет о деятельности власти. Я за санацию закона о СМИ: накопилось много глупостей, нестыковок.

– О цензуре. Ее у нас нет. Но она есть...

– Той, что была узаконенной при советской власти, цензуры нет. Это большой плюс, на мой взгляд. Но цензура существует в обыденном понимании этого слова, понятие мимикрирует, подменяется другими формами контроля за печатью, что, согласен, плохо. Если ваш главный редактор говорит «об этом мы писать не будем», это не есть цензура, это политика издания, которую определяет ее руководитель. А если запрет поступает от чиновника, то это уже статья Уголовного кодекса о зло-употреблении служебным положением. В этой ситуации важно, какую позицию займет СМИ и сможет ли отстоять свои права.

– Что вы думаете об осужденном Эльдаре Дадине. Многие считают, что посадили его за то, что разгуливал с плакатом с нелицеприятным высказыванием о президенте. Это мнение бытует, в частности, в соцсетях.

– Разгуливал – и что? Это его мнение, на которое имеет право каждый человек. Не знаю, чем, поступая так, Э. Дадин руководствовался. Но посадили его совершенно не за это, а за нарушение закона о порядке проведения митингов. Кстати, правозащитники тоже иногда выходят на митинги, организуют массовые мероприятия. Могут использоваться разные средства для отстаивания гражданской позиции. Но в том случае, если нет других способов. Что будет эффективнее: если член СПЧ объявит голодовку или найдет возможность на встрече с президентом поднять волнующий общественность вопрос? Думаю, вы согласитесь, что второй вариант результативнее. Я не понимаю, когда журналисты СМИ грозятся голодовкой. У них такое мощное оружие в руках – возможность написать о ситуации и обосновать свою позицию. Новые электронные технологии дают широкие возможности: сегодня каждый человек может быть газетой, сообщить о своей проблеме широкой публике. Если хотите, это один из эффективнейших правозащитных механизмов. Гласность, прозрачность – эти возможности надо научиться использовать.

– Кстати, об Интернете. Михаил Александрович, нашла там одно ваше высказывание: «Высшая форма демократии – это абсолютная диктатура настоящего демократа». Можете прокомментировать?

– Это шутка, конечно. Хотя, как говорится, в каждой шутке есть доля правды. Когда в 1993 году меня назначили полпредом России при ЮНЕСКО, ко мне пришли коллеги с предложением создать в полпредстве профсоюзную организацию, поскольку это есть одна из форм проявления демократии. Я был против. Коллективу из 25 человек ни к чему колдоговор. Обо всем можно договориться, собравшись вместе. Аргумент: а если мы захотим поехать в турпоездку? Организую. А если всем места в автобусе не хватит? Подбросим монетку и решим, кто едет сегодня, а кто в следующий раз. Я считаю, не надо усложнять. Убежден, все начинается с демократизма руководителя.

– А если руководитель авторитарного типа?

– Вот тогда и понадобятся правозащитные механизмы, формированием которых занимается СПЧ.

– На состоявшейся в СтГАУ встрече главной темой была необходимость организации общественного контроля. За основу будет взят уже проверенный опыт советских времен, когда низовым звеном аналогичной системы были группы народного контроля?

– На мой взгляд, это удачный образец для создания низовой структуры общественного контроля. Главное, чтобы она работала во всех регионах. Соответствующий законопроект уже подготовлен и в скором времени будет представлен Президенту России. СПЧ много внимания уделяет законодательным актам, которые призваны защищать права граждан. Можно назвать множество адресов учреждений и конкретных людей, которым удалось помочь. На встрече с президентом мне не было стыдно за то, что сделали. Стыдно было за то, что не успели сделать. Но всюду успеть коллективу из 54 человек невозможно. Поэтому и встал вопрос о выстраивании низовой структуры общественного контроля, создании СПЧ при главах регионов.

– Каковы, на ваш взгляд, перспективы правозащитной деятельности в России?

– Хорошие. Через месяц президент будет впервые вручать госпремию за заслуги в правозащитной деятельности. Нонсенс? Нет. Ведь правозащитники выступают не против государства как такового, а против злоупотреблений, безобразий, творимых его именем.