Уникальный подвиг Героя Юрия Сорокина. «Вызываю огонь на себя!»

Сегодня спецназовец Сорокин - рядовой запаса, военный пенсионер, воспитывает сына и мучается от дикой боли из-за открывшейся раны. Перед тем как лечь в госпиталь, Юрий Валерьевич согласился стать гостем нашей рубрики.

Утро добрым не бывает

Как только три бэтээра со спецназовцами выехали из расположения военной базы, находившейся на окраине Грозного, сразу попали под настоящий ливень из пуль и снарядов. Боевики «молотили» отовсюду. Одного молоденького солдатика, сидевшего на замыкающей небольшую колонну машине, буквально снесло с брони. Словом, утро 6 августа 1996 года явно не задалось для разведывательного батальона 101-й особой бригады оперативного назначения (ОсБрОН) внутренних войск МВД России. Впрочем, как оказалось, в этот день бандиты напали на все городские блокпосты и КПП, комендатуры, места дислокации подразделений МВД и МО РФ, стратегически важные объекты. Словом, и по-летнему, и по-военному жарко было во многих районах чеченской столицы.

Спецназу все-таки удалось прорваться сквозь огневую завесу и двинуться дальше, на выручку осажденным на блокпосту № 13 омоновцам. Но через несколько минут разведчики снова попали в засаду - на сей раз у цементного завода. Здесь завязалось жесточайшее сражение, в котором вэвэшники понесли тяжелые потери. В числе первых жертв был и командир батальона капитан Олег Визнюк. Его подбитый бронетранспортер врезался в бетонную стену, встал на дыбы и загорелся.

Однако после этого капитан еще продолжал командовать круговой обороной, но в перестрелке его сразила пулеметная очередь (Олегу Визнюку посмертно присвоено звание Героя России). На выручку спешили группы второго и третьего батальонов бригады, но в кровопролитных уличных схватках не смогли добраться до своих всего несколько сотен метров.

В том бою из 47 разведчиков выжили лишь 15, причем практически все получили ранения. И чтобы сохранить этих людей, надо было любым способом прорваться к ближайшему блокпосту - у Старой Сунжи. Погрузить в уцелевшие (хотя тоже порядком израненные) бэтээры погибшего комбата вместе с другими убитыми не удалось - «духи» (среди которых находились и «лица африканской национальности») пресекали любую попытку это сделать плотным огнем с 15-20 метров, почти в упор стреляя из окон цементного завода. Кстати, какое-то время спустя бандиты выложили в Интернет видео с фрагментами этого истязания, длившегося около шести часов. Снимали, судя по всему, несколькими камерами.

После гибели комбата оставшиеся спецназовцы выбирались из окружения под командованием рядового Юрия Сорокина.

«Всем отходить к броне!» - крикнул он, прикрывая из автомата своих бойцов. Но в ту же секунду в его правую ногу вонзилась пуля. Солдат опустился на колено, затем с трудом сел и, отталкиваясь здоровой ногой, пополз к бэтээрам, продолжая при этом отстреливаться. Боевики, предположив, что машины будут возвращаться туда, откуда приехали, спешно перекрыли дорогу. А Сорокин им даже подыграл - приказал водителю дать задний ход и сделать видимость того, что бронетранспортеры действительно разворачиваются. И когда «духи» сконцентрировались в одном месте, готовясь встретить и добить разведчиков, спецназовцы «газанули» напрямик через «зеленку», по полю.

Чертова дюжина

13-й блокпост преграждал путь, по которому с гор должно было прийти подкрепление бандитам. За бетонными стенами небольшого укрытия находились остатки разбитой колонны Внутренних войск: взвод на БМП и экипаж танка, омоновцы и военнослужащие, выжившие в локальных боях в центре Грозного и отступившие сюда, раненые разведчики. Всего более тридцати человек. Питание и медикаменты почти закончились. По воздуху доставить продукты, перевязочные средства и лекарства не удалось - боевики, пользуясь тем, что воздушный транспорт шел на малой высоте, заставили его развернуться мощным пулеметным обстрелом. Зато боеприпасов было хоть завались!

Бандиты несколько раз пытались договориться с защитниками блокпоста. В числе парламентеров, по словам Сорокина, был даже один известный полевой командир, представившийся начальником артиллерии войск Ичкерии. К «артиллеристу» командира КПП бойцы выносили на плащ-палатке, так как его нога была раздроблена. Разговора не получилось, и уходить спецназовцы наотрез отказались. А ведь как только «духи» не старались выкурить из КПП его защитников! Однажды вскрыли на близлежащей возвышенности бочку с фосгеном, и на «крепость» стал надвигаться бесцветный, с запахом прелого сена ядовитый и удушающий газ (его, к слову, использовали еще в Первую мировую как боевое отравляющее вещество).

- Я увидел, что воздух как-то неестественно переливается на солнце, - вспоминает Юрий Валерьевич. - Крикнул ребятам, чтобы они намочили солдатские косынки и приложили к носу - может, так дольше продержимся. Но, к счастью, погода оказалась на нашей стороне - ветер вскоре переменился, а вместе с ним и газ «выбрал» другое направление.

Противостояние длилось ни много ни мало - девять суток. Надо было не только отбивать атаки бандитов, но и просто элементарно выживать. Благо, вода имелась - ее брали из пробитого снарядом водопровода, а вот еда...

- Из «целых» на блокпосту были два сержанта, - рассказывает Сорокин. - Но оба контуженные и потому глухие. Я им кое-как знаками объяснил, где можно достать продукты. Ночью они отправились на дачи в пригородный поселок и принесли оттуда соленья-варенья, а также простыни, которые мы использовали как перевязочный материал. Эти-то хоть и глухие, но вменяемые, а кроме них ходили еще два стрелка из тех, что отбились от своей мотострелковой бригады, так они - натуральные дебилы! Приволокли музыкальный центр и свернутый в рулон ковер. Ох, я и всыпал этим мародерам!

Практически у всех военнослужащих загноились раны, а одному солдатику даже пришлось отрубить руку, поскольку у него началась гангрена. Посчитали, что провести такую операцию совсем уж без наркоза будет не по-человечески. Разведчики поймали «языка» из местных, отобрали у него документы и заставили раздобыть бутылку водки. Горожанин «задание» выполнил, но ему пришлось сделать несколько первых глотков для пробы. Когда бойцы убедились, что «язык» не отравился, отдали ему паспорт и отпустили с миром. Юрий влил в раненого стакан «огненной воды», обкалил на костре свою саперную лопатку, а фельдшер на пеньке, вместо операционного стола, отхватил пареньку руку по плечо. Позже Сорокин встречался с солдатом в госпитале, и тот благодарил командира за то, что он с товарищами не дал ему умереть.

Вопреки

Утром на девятые сутки осады защитники КПП решились на контратаку.

- Бойцы-то пошли, а я выполз за ними и по рации руководил схваткой, - говорит Юрий Валерьевич. - Однако в какой-то момент понял, что мы вот-вот увязнем в этом бою, и дал команду отступать, иначе нас всех перебьют. А «духи» смекнули - ведь можно, что называется, на наших плечах ворваться в блокпост. И откуда их столько взялось?!

Каждая секунда ценилась на вес золота. Уйти с остальными Сорокин уже не успевал. Бандиты кричали ему: «Сдавайся!», поняв, что патроны у спецназовца кончились. «А вот хрен вам!», - сделал неприличный жест в сторону противника Юрий. Дождавшись, когда за бойцами закроются ворота маленькой «крепости», он, лежа на пыльной, изрытой снарядами мостовой, вызвал огонь на себя. Командир артдивизиона 101-й особой бригады осетин Важа как-то глухо-виновато сказал по рации: «Ну прощай, братишка!». - «Прощай, прощай!», - ответил ему Сорокин. Через мгновение наша артиллерия со всей силой обрушилась на этот клочок городской улицы, едва не похоронив под землей и обломками асфальта сам блокпост.

- И сейчас очень страшно, до сих пор мурашки по телу бегают, как вспомню, - признается Юрий Валерьевич. - Подо мной все всколыхнулось, и я потерял сознание. Когда очнулся, ощутил, будто что-то торчит в моей голове. Дотронулся - осколок! Я его выдернул и снова отрубился. Провалялся целый день. В ушах непрекращающийся гул - и больше ни одного звука. Уже поздно вечером те два глухих сержанта выбрались из КПП, чтобы забрать мое тело. Ведь никто даже подумать не мог, что я останусь жить!

На блокпосту фельдшер извлек из спины Сорокина несколько осколков, а самый маленький и коварный зашел слишком глубоко, и его не смогли достать врачи в нескольких госпиталях. Теперь он медленно, но неумолимо приближается к сердцу.

Ситуация с блокированными «духами» объектами становилась тупиковой. Однако комбриг 101-й ОсБрОН генерал-майор Юрий Завизионов разработал и провел блестящую операцию. Его бойцы ночью захватили отдыхавших в своих домах несколько десятков бандитов и привезли в расположение военной базы на окраине Грозного. Наутро перед стенами базы появились жены боевиков, с криками, воплями и слезами требовавшие вернуть им мужей. Генерал Завизионов согласился, но с условием, что будет менять их на раненых солдат и офицеров, если тех вывезут в госпиталь: один раненый «федерал» - один бандит. Правда, была опасность, что «духи» не доставят до места назначения изможденных военнослужащих.

- Я предвидел такое развитие событий, - делится воспоминаниями Юрий Валерьевич. - И когда меня положили в грузовик, сунул под матрас две гранаты. На всякий случай. На 13-м КПП остались ребята с легкими ранениями, которые были полны решимости защищать вверенный им пост. Они мне сказали, что если бандиты не повезут нас в госпиталь, а вздумают использовать как живой щит для штурма «крепости», то пусть дескать мы не обижаемся, но из КПП стрелять будут по всем без разбору. Какие уж тут обиды? Я согласился.

Однако все обошлось. 14 августа полномочному представителю Президента РФ в Чечне Александру Лебедю удалось установить фактическое перемирие в Грозном, а 17-го командующий объединенной группировкой федеральных сил генерал Константин Пуликовский подписал приказ о прекращении огня на всей территории республики.

Сейчас Сорокин смеется - ведь он, защитник 13-го блокпоста, был выписан из госпиталя 13 ноября 1996 года, ехал домой в вагоне № 13, да и место ему досталось тоже 13-е. И хотя Юрий Валерьевич не верит в предрассудки, все же не исключает, что потом его многочисленные ранения как-то были связаны с чертовой дюжиной. К слову, серьезная рана левой руки, полученная в одной из секретных спецопераций в 2002 году и мучающая его до сих пор, наверное, из той же «оперы».

«Дух Филиппа»

Юрий с детства мечтал стать военным. Воспитывал его прадед Филипп, прошедший в Великую Отечественную от Бреста до Берлина. Бывалый воин читал мальчишке-дошкольнику книги о Героях Советского Союза, много рассказывал о своих ратных буднях. В результате паренек решил поступить в Казанское суворовское училище. Но когда оттуда пришел вызов на учебу, его мама, Валентина Валерьевна, порвала документы, поскольку была резко против выбранной ребенком карьеры. Но Юрий все-таки стал тем, кем хотел. Два года «срочной» в частях Главного разведывательного управления Министерства обороны обеспечили ему мощную военную подготовку, которая, несомненно, всегда выручала, когда с 1993-го он служил по контракту во Внутренних войсках МВД.

- Человек - удивительное создание, - размышляет Юрий Валерьевич. - Никогда не знаешь, как он раскроется и проявит себя в экстремальных условиях. Я уж повидал всяких. Были такие, кто «пальцы гнул», находясь в расположении части, мол, чуть ли не Рэмбо, а в бою прятался от пуль и скулил. Зато, например, маленький, щупленький рядовой, которого все почему-то звали «французом» и который служил объектом постоянных насмешек и издевок, в сражении у блокпоста пожертвовал собой ради спасения сослуживца. Он вынес с поля боя огромного, весом сто килограммов, раненого прапорщика, но получил пулю в позвоночник и погиб. Я так понимаю, чтобы совершить подобное, нужно было иметь не только неимоверную силу духа, но и что-то такое, что эту силу породило, - скажем, такого же учителя жизни, как мой прадед Филипп.

Сегодня Сорокин вместе со своей женой, надежной подругой и помощницей Еленой Яковлевной, воспитывает сына в лучших традициях отечественного патриотизма. Владислав, оканчивая шестой класс, собирается поступать в Ставропольское президентское кадетское училище и пойти по папиным стопам. Впрочем, он заявил об этом еще будучи пятилетним пацаненком - встретив в марте 2003-го на пороге вернувшегося из Москвы отца, у которого на груди сверкала звезда Героя, долго и внимательно рассматривал награду, а потом безапелляционно произнес: «У меня будут две такие!».