Тайна поэта Александра Мосинцева

Последний раз я слышал его голос, находясь на Бештау в монастыре в конце апреля: «Вадька, где ты? Почти в Пятигорске? Тогда хватай мотор и мчись ко мне. Мы тут начали отмечать Первомай и грядущий День Победы…».

И далее после паузы он, запинаясь, сказал: «Я с утра почему-то тебя вспоминаю. Скажу, меня графоманы одолели, грустно мне. Пожалуйста, приезжай!».

Каюсь, не поехал, а ведь надо было… если бы знал, что его ждет!

Уже после Первомая мне неожиданно позвонила его ученица Светлана Седых, сообщила, что Александр Федорович находится в реанимации. А через два дня его не стало.

Хоронили Мосинцева восьмого мая, на холмах нового кладбища. Он не дожил до своего дня рождения считанные дни.

Батюшки святы, вот это дела!

Из забытья, отболев немотою,

Языками хвалятся колокола,

Медь их гудит над листвой золотою.

Я пришел из провинциальной осени

Звону внимать, проникаться виной.

Господи, сколько мы дорог наелозили,

А для души не ищи – ни одной…

Это Мосинцев, который стал, что признают многие читатели, да и критики Ставрополья, одним из лучших поэтов России.

Александр Федорович родился 1 июня 1938 года в селе Китаевском Новоселицкого района, школу окончил в Пятигорске, горный техникум во Владикавказе. Работал мастером на Сорском молибденовом комбинате в Сибири. А стихи начал писать в четвертом классе, но никому их не показывал.

Много позже, став уже известным поэтом, он вспоминал: «В нашей крестьянской семье высоко ценили грамотность, но собственных книг в доме не было, кроме Библии и «Тараса Бульбы» Гоголя. Но все же их оказалось достаточно, чтобы обучить меня навыкам чтения. К нему меня подстрекал дядя Семен, знаток Писания. Так что через год я уже записался в сельскую библиотеку, и первой прочитанной книгой оказался «Дон Кихот» Сервантеса с прекрасными иллюстрациями».

В начале пятидесятых годов Саша с матерью переехал в Пятигорск, и в «Пятигорской правде» состоялись первые публикации его юношеских стихов, на которые обратила внимание замечательный человек, критик Наталья Владимировна Капиева. Она была членом бюро писательской организации края, членом правления Союза писателей СССР. Вокруг нее кучковались все пишущие Кавминвод, и однажды она рекомендовала несколько своих учеников на краевой семинар молодых. Альманах «Ставрополье» был тогда настоящим разведчиком талантов, широко печатал их, как и газета «Молодой ленинец». Благословенные были времена, которые я ныне вспоминаю со слезами на глазах. Наши старшие товарищи по перу, «деды», как мы их называли, К. Черный, М. Усов, Н. Капиева, А. Попов, С. Бабаевский и другие, всячески помогали нам, поддерживали. И так появились талантливые литераторы Володя Гнеушев, Иван Кашпуров, Игорь Романов и потянули за собой сверстников – Андрея Губина, Александра Екимцева, Виктора Колесникова... Лучшим «деды» писали рекомендации на учебу в Литературном институте им. Горького, на высшие литературные курсы.

В 1966 году Мосинцев поехал учиться в Литературный институт. Позже вспоминал Саша: «И если Сибирь, признанная кузница кадров, и армия формировали меня как человека, то институт, а затем краевая писательская организация, где я работал на должности ответственного секретаря альманаха «Ставрополье», многое сделали для моей творческой биографии».

Вот тогда я плотно задружил с Поэтом. Мы с ним часто ездили по краю, выступали перед читателями. Это определило круг тем, на которые мы писали, и нашу гражданскую позицию. Одна за другой выходят книги А. Мосинцева – «Заречье» (1972) «Просторная осень» (1977), «Пора новолуния» (1973), «Арбузный мед» (1981) и поэтический сборник в Москве, в издательстве «Современник». Он становится известным на всю Россию, переезжает в свой любимый Пятигорск, где занимает место наставницы Натальи Капиевой. Порой в ущерб собственному творчеству он неустанно читал горы рукописей, отбирал лучшие, редактировал, рекомендовал для печати. Действительно, часто одолевали графоманы, к которым он был нетерпим и суров. И грусть его часто посещала… Он писал о ней так:

А может, и не стоит сожалеть,

Прими, как есть, заботы возрастные

И радуйся, что Бог дал уцелеть

В такой непредсказуемой России.

Перед тем как написать все то, что я написал выше, я перечитал лучшие стихи Мосинцева, задумался: «Какую же тайну унес с собой мой талантливый друг и товарищ по перу?».

Не знаю. Он там, где время остановилось, где нет ни болезней, ни печали… Но он остался в памяти живых.