Первая мировая война в воспоминаниях участника Гавриила Яшина

Нет, не тянула та война на справедливую и Отечественную. Однако ратная слава и подвиги российского воинства на полях сражений Первой мировой войны заслуживают того, чтобы остаться в истории.

В 60–х годах (как все еще непривычно называть минувшее время прошлым веком!) к нам в музей частенько приходил невысокого роста, застенчивый старичок Гавриил Тимофеевич Яшин, славный такой дядька – отставник с добрыми глазами и манерами. Жил он неподалеку от музея. На традиционных тогда встречах комсомольцев 20–х да в красные дни советского календаря оставался всегда в центре особого внимания и почтения. Еще бы, на заре соввласти Гавриил Яшин командовал ротой ЧОН – частей особого назначения по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Время было такое – из песни слов не выбросишь.

Слушали мы его воспоминания, буквально развесив уши, совсем молодыми музейщиками, для которых интригующие факты той мировой, как тогда говорили – империалистической войны, из уст ее участника, а не из учебников и фильмов, наполнены были жизненной откровенностью.

Гавриил Тимофеевич прошел ту войну в составе Особой бригады Русского экспедиционного корпуса во Франции и на Балканах. 750 офицеров и 45 тысяч унтер–офицеров, поставленных под ружье во исполнение союзнических обязательств Антанты и высочайшего царского повеления, в 1916 году были направлены в зону боевых действий у Шампани и на Салоникский фронт.

Как на полях кровопролитных сражений во Франции, так и в диких горах Македонии русские особые полки покрыли себя неувядаемой славой. Но и жертвы, принесенные на чужбине, были велики: погибли более половины наших соотечественников. Могилы русских воинов разбросаны по всей Франции и Македонии. Их храбрость и выдающиеся боевые качества вызывали всеобщее восхищение и высокие оценки военных специалистов.

В незамысловатых устных рассказах бывшего унтер–офицера Гавриила Яшина захватывала безыскусная солдатская правда, как ныне говорят – «история снизу».

«...Перед отправкой на фронт во Францию два дня отдыхали в Москве, потом нам выдали французские винтовки, а перед отъездом мы отслужили в солдатской церкви молебен...

...Прибыли в Архангельск и погрузились на французский пароход «Лаура». Разместились в самом нижнем трюме, там, где обычно возят скот. Тяжела морская дорога, но что поделаешь: ни слезть, ни пешком пройтись, а тут еще к питанию никак не привыкнем. Французы только и знают, что варят нам фасоль. Все пресное и пресное. Не раз мы тогда вспоминали наши кислые щи и гречневую кашу... На море было спокойно, солнце, гладкая вода... И вот на горизонте наконец показался Брест. Сходим с парохода, соблюдая порядок, а кругом массы людей приветствуют русских солдат. Потом ехали поездом в хороших вагонах в сторону Марселя. Получили солдатское жалование французскими деньгами...».

Далее была отправка на Балканы через Тулон. Октябрьским утром они снова вышли в открытое море.

На этом заканчиваются восторженные воспоминания Гавриила Яшина. Кровавые бои на Балканах вызывали все большее брожение в рядах офицеров и солдат. Главный вопрос витал в воздухе – кому нужна эта война?

«...Рядом с нашим лагерем бараки беженцев – греки, македонцы, сербы. Ужас, какая беднота: голые, босые, голодные, рады кусочку хлеба, который мы им приносили. Невыносимо было видеть, как детишки умирали... В конце февраля 1917 года узнали от французских солдат, что в России революция. Появилась надежда на скорый конец войны и что нас отправят на родину. Тогда прощай, Салоники, прощай, Балканский полуостров, пробыли мы здесь ровно три года...».

Словом, младший унтер–офицер Яшин по полной программе хлебнул всех прелестей Первой мировой войны. На горькую окопную беду отреагировал вместе со многими однополчанами абсолютно одинаково – домой и только домой...

4 июля 1918 года Всероссийский съезд Советов обратился к солдатам Русского экспедиционного корпуса с приветствием, а Совет народных комиссаров опубликовал заявление с требованием к Франции вернуть российских граждан на родину. В течение 1919–1921 годов часть Русского экспедиционного корпуса была возвращена в Россию. Среди тех, кто претерпел на этом пути немало лишений и тревог, оказался русский солдат Гавриил Яшин.

«5 октября 1919 года мы прибыли в Новороссийск, захваченный белогвардейскими войсками, но разрешения на высадку нам не дали. Капитан корабля резко заявил: ну раз так, мы пойдем в Одессу к большевикам, там примут безоговорочно. Тогда нас все же переправили по Азовскому морю в Ейск к белым казакам, а оттуда – в Ставрополь, захваченный деникинцами. В батальоне караульной службы пробыл совсем недолго – отчислили без всяких объяснений, ну и пошел я тогда рабочим на местный обозно–механический завод «Заря».

Много чего повидал я за годы войны, но выбор свой сделал, когда 29 февраля 1920 года Красная армия с боями овладела Ставрополем».

Обстрелянного фронтовика, ни в чем не запятнавшего себя с точки зрения новой российской власти, ставропольский ревком сразу определил на службу в милицию, а потом, как в той песне «...пошел работать в Губчека».

Отдадим должное ученым–историографам широкого и узкого профиля за их глубокие (хоть порой и противоречивые) оценки Первой мировой войны. Для музейных работников, архивистов, краеведов задача, казалось бы, проще, но и сложней: привлечь внимание исследователей и педагогов к малоизвестным, не приглаженным фактам того времени, миниатюрам «местного значения». А это уже, согласитесь, ценно само по себе. Вот и для меня те встречи с воином Первой мировой остались незабываемыми.

Вениамин ГОСДАНКЕР. Заслуженный работник культуры России.

* * *

Фото из фондов Ставропольского краеведческого музея им. Г. Прозрителева и Г. Праве.