Свято-Георгиевский монастырь и игуменья Варвара

Восхождение на «гору»

Задумкой построить здесь церковь Константин Максимович поделился с двоюродным братом, инженером-строителем Павлом Музинитовым. Тот горячо поддержал. И вот 15 ноября 1998 года по благословению митрополита Гедеона братья с помощью родственников, друзей и просто добровольцев заложили здесь храм в честь Святого великомученика Георгия. А когда на кафедру Ставропольской и Владикавказской епархии заступил владыка Феофан, то он рассудил: храмов на Кавминводах за последние годы построено немало, а вот монастырь в регионе только один – мужской Второ-Афонский на горе Бештау. И решил архиепископ: быть в окрестностях Ессентуков женскому монастырю с приютом для девочек - сирот.

Но построить монастырь – это только полдела. Надо еще устроить в нем настоящую монашескую жизнь. Потому так важно не ошибиться с выбором настоятеля. Женский Свято-Никольский Черноостровский монастырь, что в Калужской области, славится строгим, по афонскому образцу, уставом. Но, главное, в этом монастыре лучший в России православный приют для девочек-сирот. Где еще владыке Феофану было искать кадры для задуманного проекта.

…И вот третьего февраля 2006 года на запорошенный снегом, продуваемый всеми ветрами холм впервые ступила в прошлом монахиня Свято-Никольского, а ныне игуменья Свято-Георгиевского монастыря матушка Варвара.

От мира сего

Закутанная в черное согбенная старуха с вечно потупленным взором и поджатыми губами… Этот расхожий образ растаял сразу, как только по извилистой грунтовой дороге к храму на вершине холма поднялась серебристая «Нива», за рулем которой сидела хрупкая бледная женщина лет 40. Впрочем, на бизнес-вумен игуменья Варвара тоже не похожа: не чувствуется ни железной хватки, ни напора. Прозрачные серые глаза, длинные тонкие пальцы, широкая открытая улыбка то и дело перемежается с угловатой застенчивостью. Кого-то она мне напоминает… И только когда игуменья обмолвилась, что в молодости окончила истфак университета, наступило прозрение: ну, конечно же, чистых пытливых девушек времен моей студенческой молодости.

Думаю, именно такой она была два десятка лет назад, когда после окончания школы в маленьком городке Кимры приехала в Тверь. Старательная девушка из рядовой советской семьи (отец - рабочий местной газовой службы, мама - домохозяйка) готовилась поступать на юрфак. Но перед экзаменами гуляла по улицам Твери, набрела на раскопки древнего кремля и...

- Когда увидела внизу древние стены, целые улицы, то тут же решила: вот сейчас спущусь, и никто никогда меня оттуда не выгонит.

Так и поступила. Вскоре девушку приняли на работу в местный музей. И в университете она пошла не на юридический, а на исторический факультет.

Несколько лет будущая монахиня бредила археологией. Все курсовые – только по материалам раскопок. Активистка студенческих научных обществ, она мечтала об открытиях, которые потрясут научный мир. Но прошло время, пыл поостыл, и девушку стали обуревать сомнения, тревожившие ее еще в детстве и отрочестве.

В чем смысл жизни, если все тленно? Не иллюзорны ли наши устремления, надежды? Когда-то она задавала эти вопросы маме, но та отмахивалась. Не разделяли духовных терзаний девочки и сверстники. И вот теперь, став взрослой, она с новой силой почувствовала, как ноет душа в поисках ответа.

- Кризис был такой, что я перестала учиться. Целыми днями сидела и думала, но ни к какому выводу не приходила.

Завеса упала, когда университетская подруга привела ее в храм. Девушка стала ходить на службы, скупала и штудировала всю православную литературу, которая с конца 80-х годов появилась в свободной продаже. Прочитав Закон Божий, поехала в Троице-Сергиевую лавру. Услышала там огромный церковный хор, увидела множество людей, которые так же, как она, не находили удовлетворения в мирской суете. А когда вникла в житие древних подвижников, то твердо решила посвятить жизнь Богу.

Университет окончила только по настоянию духовника. На скорую руку написала дипломную работу по дипломатической переписке в годы Первой мировой войны о положении дел на Ближнем Востоке, успешно его защитила и… Так велико было нетерпение окунуться в иную жизнь, что сразу после защиты умчалась в монастырь. Пришлось потом специально приезжать за дипломом.

Родители были в шоке. Но постепенно смирились, папа даже несколько раз наведывался в монастырь, причащался. А в этом году по благословению владыки игуменья ездила в Кимры – проведала старенькую маму.

Невидимая грань

В монастырской жизни первое условие – полное отсечение своей воли. А ведь туда каждый приходит из мира, каждый со своими страстями.

- Уходя в монастырь, твердо сказала себе: «Я очень хочу жить этой жизнью, хочу отсекать свою волю». Но когда столкнулась… Это была какая-то катастрофа, ощущение, будто земля переворачивается, - с подкупающей искренностью признается игуменья. - И так пока внутри все не переломалось.

Для мирского человека дурная мысль, если она не воплотилась в поступок, мелькнула - и канула в небытие. А для монаха нечистый помысел – это уже грех. Он обязан поминутно отслеживать, держать в узде свои чувства. И должен каяться, каяться и каяться. Представьте, каково было 25-летней симпатичной деятельной девушке так уничижать себя! Но превозмогла-таки гордыню, научилась безропотно выполнять любое послушание. И вот настал день пострига.

… В притворе монастырского храма, словно в изгнании, обмирает от волнения худенькая девушка в одной белой рубахе и белых носочках. С клироса доносится тропарь «Объятия отче…», и постригаемую заводят в храм. Перед ней ковровая дорожка, которая тянется к самому алтарю. По обе стороны, расправив мантии – все 40 складок, каждая из которых побивает одного из 40 бесов, смущающих душу, стоят монахини с зажженными свечами в обеих руках. Так они защищают от Сатаны и его подручных свою будущую духовную сестру.

Постригаемая падает ниц и на локтях («аки червь»!) ползет по дорожке вслед за игуменом, что идет к алтарю с крестом и зажженной свечой. Рядом - две монахини прикрывают ее своими расправленными мантиями. Трижды игумен останавливается, трижды постригаемая распинается на полу, словно на кресте, трижды на клиросе поют «Объятия отче…».

И вот, наконец, подножье алтаря. Духовник с пола, словно из ада, за руку вытягивает постригаемую. Ее тут же снова прикрывают мантиями, и духовник начинает рассказывать, какое трудное житие у монаха. И поститься, и молиться, и трудиться, и отсекать свою волю придется до самой смерти. И три святых обета – послушания, целомудрия, нестяжания – надо будет строжайше блюсти. Вновь и вновь духовник спрашивает: готова ли сестра к такому подвигу? И только получив утвердительный ответ, продолжает далее. Затем он трижды бросает на пол ножницы. И трижды постригаемая их поднимает и умоляюще протягивает духовнику: постриги меня, отче!

И вот наступает миг второго – духовного - рождения: звучит молитва, поет клирос, духовник крестом вырезает на голове девушки по нескольку волосинок и нарекает ее именем Варвара.

- Тут такая Божественная благодать снисходит в храм, что словами не передать, - с внутренним трепетом вспоминает пережитое игуменья. – Даже многие монахи, участвующие в таинстве, не могут сдержать слезы умиления.

По православному учению, праведные миряне просто попадут в рай, а усердные монахи станут ангелами. И когда количество этих ангелов сравняется с количеством тех, что в свое время отпали от Бога и были низринуты в ад, наступит второе пришествие Христа. Вот ради этой вселенской цели и трудится матушка Варвара с сестрами.

Для тех, кто придет вослед

На Кавказ из родной обители сестра Варвара ехать не хотела: далеко, страшно. И должность настоятельницы ее нисколько не прельщала – знала, какой это тяжелый крест. Прожив 13 лет в монастыре, осознаешь: лучше быть простой монахиней. Но матушка игуменья сказала, что отказываться нельзя, и Варвара не стала перечить.

То, что трудно придется, догадывалась. Но то, что будет так трудно, не ожидала! Два года вместе с девятью сестрами игуменья прожила в строительном вагончике на вершине холма, и только недавно перебрались в кельи. Зимой в храме было настолько холодно, что на службу приходили, закутавшись во всю одежонку, какая есть. Все это время выгребали слежавшийся, смерзшийся строительный мусор, малярили, пропалывали огороды, ухаживали за живностью, готовили пищу, стирали, шили. И при этом каждый день непременно вычитывали полный круг богослужения. Ведь в этом и состоит главное предназначение монастыря: усердной молитвой снискать благодать Божью на землю вокруг обители.

Но если физический труд монахинь и послушниц молитве не помеха, то у игуменьи голова идет кругом: где краску, где кафельную плитку подешевле купить, где таких строителей найти, чтобы работали на совесть, но по минимальным расценкам, с какой просьбой к какому начальнику подойти, у кого заручиться поддержкой… Без своего транспорта в этой бесконечной круговерти не управиться. «Ниву» епархия выделила, но содержать водителя средств нет. В прежней жизни матушка Варвара никогда за руль не садилась. А тут пришлось выучиться, хотя и не по душе ей это дело.

- Не боитесь со мной ехать? - усмехается игуменья в ответ на просьбу подвезти.

Действительно, монахиня водит машину не очень уверенно. Ума не приложу, как она умудряется сама ездить в Ставрополь в епархию. Тем более ей приходится за день оборачиваться туда и обратно.

А тут еще рецидивы своеволия у сестер – приходится тратить уйму душевных сил на наставления. Большинство из послушниц - совсем молоденькие. Кого владыка прислал из ставропольского духовного училища, каких священники направили, кто сам пришел, поскольку не может жить в миру. Всем им еще только предстоит выработать в себе монашеское смирение, научиться уживаться друг с другом. А когда изо дня в день тяжелый труд и неустроенный быт, когда никаких развлечений и выходных, когда на всю обитель единственное зеркало, да и то под замком в пошивочной, когда нестяжание граничит с нищетой... Я видел девочек, которые несут послушание на хозработах: допотопные болоньевые курточки, стоптанные башмачки, бабушкины платочки. Сверстницы «на гражданке» засмеяли бы (хотя такие глаза, как у этих девочек, в миру еще поискать).

Сама игуменья «в свет» выезжает в тоненькой стеганой курточке. На горе такую одежонку насквозь продувает.

- А ходить, например, в дубленке вам устав не позволяет?

- Ее просто нет. Если кто подарит, буду носить.

За бесконечными хлопотами, признается матушка Варвара, не всегда удается выкроить время, чтобы выполнить монашеское правило, отдохнуть душой в молитве. Но ведь кому-то надо достраивать монастырь, налаживать хозяйство, кто-то должен стать фундаментом для тех молитвенников, что придут вослед.

Дом, где согреваются сердца

По наметкам архиепископа, в Свято-Георгиевском монастыре должно быть 25 монахинь и 25 девочек-сирот, для которых обитель станет уютным теплым домом. Здесь они будут и жить, и учиться, и возносить молитвы Богу. Но это вовсе не значит, что девочки непременно станут монашками.

В Свято-Никольском монастыре, вспоминает игуменья Варвара, выпускниц приюта матушка и в престижные московские вузы устраивает – находит людей, которые соглашаются платить за обучение сирот, и приданое девочкам собирает, замуж выдает. Многие становятся супругами священников. Но как бы ни сложилась судьба, монастырь для выпускниц приюта навечно остается родным домом: вновь и вновь приезжают, делятся своими радостями и горестями. Хотелось бы так устроить и в Свято-Георгиевской обители.

- Мы здесь два года, и все это время люди звонят, обращаются: возьмите ребенка в приют. Я уговариваю: потерпите, пока достроим. Но когда это будет, когда и кто нам пожертвует деньги – не знаю.

…А у входа игуменью уже ждут строители: нужен клей, цемент. Матушка Варвара кивает и устало идет к машине.