Старики-разбойники

Майлы губернатору

В «Ставрополку» пришло письмо. Собственно, это даже не письмо, а готовый журналистский материал с заголовком и весьма примечательным подзаголовком: «Соразмерность по-кисловодски, или Пусть сдохнет инвалид, но торжествует юстиция!» Итак:

«Инвалид Великой Отечественной войны второй группы, кавалер многочисленных орденов и медалей, житель Кисловодска Александр Анатольевич Штамов, 84 лет от роду (не был, не состоял, не привлекался), на старости лет вступил в конфликт с законом. После рассмотрения в суде Кисловодска пустякового гражданского дела по неуплате коммунальных платежей в задней комнате он сказал мировому судье Баскаеву Валерию Казбековичу: «Хреновый ты осетин» и добавил еще, что тот «плохой кавказец». (…) В ходе расследования уголовного дела квартиру инвалида ОМОН не штурмовал, но наряды милиции дважды пытались силой привести неходячего инвалида для допроса в прокуратуру. (…) То, что деду 84 года и что он защищал Родину, стражей закона Кисловодска не волнует. Ну, помрет склочный старик от стресса! Дело чести, оно важнее, понимаешь!»

Автор заметки - старший сын Александра Анатольевича, гражданин Германии Юрий Штамов. В прошлом сотрудник прокуратуры города Сочи, он еще в советские времена перебрался «за бугор», где стал юристом. Через Интернет Юрий Александрович сообщил редактору отдела безопасности «СП» Валентине Лезвиной: «Майлы с этой историей я послал в приемную губернатора, в вашу местную Думу и в те местные СМИ, электронные адреса которых я нашел в Интернете».

Сам обвиняемый фронтовик тоже не сидел сложа руки. Жалобы на произвол кисловодских стражей закона поступали и в краевую прокуратуру, и в Генеральную, и на имя президента России.

Глаза в глаза

Я добросовестно пытался встретиться и лично побеседовать с основными фигурантами этого дела. Увы, следователь прокуратуры Д. Пасышин, который три месяца вел это дело и к которому у меня было немало вопросов, аккурат к началу суда ушел в отпуск. Во всяком случае, так мне сказали, когда я заглянул в прокуратуру города.

Потерпевший от ветерана войны мировой судья В. Баскаев по телефону вкратце изложил суть дела, однако от очной встречи вежливо, но твердо отказался:

- Я разговаривал с пресс-службой Ставропольского краевого суда. Мне сказали воздержаться, пока суд не рассмотрит уголовное дело в отношении Штамова. А потом они сами будут давать комментарий.

Что касается третьей стороны – обвиняемого Штамова, то там все получилось с точностью до наоборот. Я планировал встретиться с ним на следующее утро, но Александр Анатольевич категорично заявил в телефонную трубку:

- Я старый, больной. До утра могу не дожить. Так что приезжайте сейчас.

Пришлось подчиниться. Хотя и не без содрогания: представлялся изможденный старичок под пледом, запах корвалола. Но не тут-то было: в прихожей меня встретил седовласый, но еще вполне бодрый коренастый мужчина.

И вот мы сидим в небольшой комнатке, которая служит хозяину кабинетом. На письменном столе папки с документами, на подоконнике – стопка книг по юриспруденции во главе с новеньким Уголовным кодексом РФ. Александр Анатольевич подчеркнуто деловит: спрашивает, сколько минут у него есть на изложение сути дела, и, похлопав ладонью по папкам с бумагами, заверяет: каждое свое слово готов подтвердить документально. Затем кратко представляется:

- Я – инженер-строитель, инженер-теплотехник. Командовал лет 30 назад крупным строительным трестом. Член партии пенсионеров, все время занимаюсь общественными дела-ми.

Александр Анатольевич настаивает, чтобы я взял ксерокопию поручения «инвалиду войны Штамову А. А., инженеру-коммунальщику, вести в этой области защиту интересов наших членов» от ряда партий и общественных организаций Кисловодска с подписью их руководителей. Три подписи заверены печатями. Вручает также доверенность пенсионерки Володиной выступать от ее имени в суде, заверенную печатью домоуправления № 1. Увы, к этим печатям нам еще придется вернуться...

А пока фронтовик переходит к фабуле произошедшего. Вдова Володина попросила Александра Анатольевича защищать ее интересы в слушаниях дела по долгам коммунальщикам. Иск рассматривал мировой судья Валерий Баскаев. Перед очередным заседанием, которое было назначено на 22 февраля, Александр Анатольевич принес судье больничные листы - свой и Володиной - и сказал, что сегодня они не смогут участвовать в слушаниях.

- И тут он кидает их барским жестом на стол и говорит: «Это для меня не документы. Вы сегодня должны явиться, иначе я пошлю приставов». Так он заявляет инвалиду войны. И началась у нас стычка. Я ему сразу заявляю: «Уважаемый Валерий Казбекович, ты плохой сын кавказского народа. Где это ты видел на Кавказе, чтобы человек 30-летний мог так обращаться с 84-летним стариком». И достаю из кармана свои военные награды, в том числе три медали «За отвагу»: «Вот смотри: одна из них - за Орджоникидзе». Первый бой я принял в 1942 году под Орджоникидзе. Он так на меня посмотрел и говорит: «Ты липовый инвалид войны». И еще более оскорбительные вещи сказал. Тут у меня ноги-руки пропали – давление упало в два раза, начались конвульсии.

...Все было логично, пока не выплыло одно обстоятельство: Александр Анатольевич знаком с судьей Баскаевым уже шесть лет. Тот рассматривал множество дел по тяжбам с коммунальщиками, в которых участвовал Штамов. Бывало, подзащитные фронтовика выигрывали дело, бывало – проигрывали. Но отношения от этого не портились.

- Я захожу в кабинет – он встает и стоя со мной беседует. Или предлагает сесть, но сам садится только после того, как сяду я, - вспоминает Александр Анатольевич. - Исключительно уважительно относился. А тут вдруг…

У мирового судьи, разумеется, совсем иная версия произошедшего. Мол, Штамов с самого начала пытался диктовать свои условия суду. А 22 февраля, видя, что дело складывается не в пользу его подзащитной, ворвался в кабинет и стал оскорблять судью.

- Я нажал кнопку, вызвал приставов и попросил вывести его из кабинета, - рассказал мне по телефону Баскаев. - Но Штамов и в коридоре продолжал буйствовать, оскорблять всех. И тогда граждане, которые там находились, видя все это безобразие, вызвали милицию. Не я, а они вызвали.

Кому верить? В том, что фронтовик на язык не воздержан, я убедился в минувшую среду в зале суда, где Александр Анатольевич не раз мгновенно вспыхивал и переходил на грубость. Но мог ли он оскорбить национальные чувства судьи?

- Я родился при Сталине, вырос при Сталине, во время войны в нашем взводе были люди 12 национальностей, - рассуждает Александр Анатольевич. – У нас просто в голове такого не было: оскорбить чью-то национальность.

Тут в комнатку заглянула Елена Георгиевна – супруга обвиняемого Штамова. Спросила, будем ли пить чай? Одного взгляда достаточно, чтобы определить в ней «лицо кавказской национальности».

- Да, Лена – грузинка, - подтвердил Александр Анатольевич...

Взять суд горлом

Уголовное дело в отношении А. Штамова в мировом суде Кисловодска рассматривали неделю назад в среду. Без четверти десять у входа в здание уже стояли с десяток пожилых людей – бывших членов бывшей партии пенсионеров. Среди них трое свидетелей по делу, а остальные «болельщики». И до заседания, и в перерывах они громогласно высказывали свое мнение по поводу процесса, гособвинителя и потерпевшего судьи Баскаева:

- Вот стыдоба, боже ты мой! Старый человек, фронтовик, кровь за Родину проливал. А они, молодые, здоровые лбы, на него – в суд…

Если Баскаев, у которого кабинет рядом с залом заседания, как пауза, сразу исчезал, то

гособвинитель, сотрудник прокуратуры Евгений Горбатенко, крутился то в зале, то в коридоре, и ему приходилось все это выслушивать. У молодого человека от оскорблений ходили желваки на скулах, сжимались кулаки. Но молодец, сдержался: ни одного слова не сказал в ответ.

Из разговоров я понял, что это те же самые люди, которых судья Баскаев не пустил на слушание дела по иску к Володиной, из-за чего Штамов с ним в очередной раз сцепился.

Окончательно прояснила ситуацию пенсионерка, в прошлом преподаватель английского и французского, Л. Качалова, которую обвиняемый Штамов официально попросил включить в процесс как своего второго адвоката. Она с улыбкой рассказала мне, что по Кисловодску уже поползли слухи о «пенсионерах -разбойниках»:

- Нас никто не защищает. Убедились: если придешь в суд один – напишут то, что им нужно. И тогда мы стали везде ходить толпой. Нас боятся, и потому судьи выносят нормальные решения.

Действительно, на судью Светлану Беленчик, которая вела процесс под аккомпанемент язвительных замечаний и реплик, сдобренных «солеными» словечками фронтовика Штамова, было жалко смотреть. Гособвинитель, когда выступал, потупился и так бормотал себе под нос, что даже сидевшие рядом стали кричать, что им ничего не слышно. Потерпевший судья Баскаев старался держаться с достоинством, но давалось ему это нелегко. В общем, происходившее в зале напоминало публичную порку провинившихся стражей закона. И решение суда, вернувшего дело на доследование, пенсионеры расценили как свою безусловную победу.

Печать, которой не было

А теперь о том, о чем мне очень не хочется говорить, но без чего все изложенное выше будет пустым звоном.

Если в первые минуты нашей встречи Александр Анатольевич буквально заворожил меня своей энергией, деловитостью, памятью на даты и цифры, то спустя полчаса я вдруг стал замечать в его изложении нестыковки, противоречия. А добили документы, которые сам же Александр Анатольевич мне и отдал.

Очень похоже, что «поручение партий и общественных организаций Кисловодска» представлять их интересы в судебных органах, с которым Александр Анатольевич приходил на слушания дел и к Баскаеву, и к другим судьям, склеено из трех частей трех разных документов. Я обзвонил всех, чьи печати там стоят. Председатель ООИ «Союз – Чернобыль» Е. Ушаков, председатель Союза офицеров города Кисловодска Н. Осипянц и в недавнем прошлом председатель кисловодского отделения партии пенсионеров Г. Попков – все категорически заявили, что никакого поручения Штамову не давали, никаких печатей и подписей не ставили. И на доверенности Е. Володиной заметно, что печать домоуправления № 1 вклеена. Начальник домоуправления А. Остя по этому поводу только ахнула:

- То-то я смотрю, он зачастил: то одну бумагу просит заверить для своего сына в Германии, то другую. Я все время отказывала, отправляла к нотариусу. Откуда он взял эту печать – не знаю.

Поведением своих бывших однопартийцев, а теперь соратников по общественной организации, Геннадий Попков искренне возмущен:

- Я с ними поговорю. И со Штамовым вопрос решу. Как – это секрет фирмы. Но он больше не будет ходить по судам и писать жалобы.

И тогда возникает вопрос: а кто будет ходить и писать? Государству, в том числе органам соцзащиты, это и не важно, и не нужно, и вообще не по зубам. Услуги частной адвокатуры для пенсионера явно неподъемны.

Так стоит ли удивляться явлению «стариков-разбойников», которые единственно способны дать ощущение хоть какой-то защищенности беспомощным в навалившемся рынке ветеранам. Ну а издержки при сем проявятся всенепременнейше.

И на кого теперь пенять?